Мы избы сожгли, и в земле схоронили детей,
и все имена разменяли на «свой и не свой».
Ты всё её тушишь огонь? - Ну, так, лей, не жалей,
Пока не заметил что это лишь пепел с золой.
Вцепись в этот пепел, в надежду, в останки домов,
В детей погребённых и в чёрные эти рвы.
Ты всё её тушишь огонь, так, смотри - твой кров…
и дети, и зерна и мыши твои мертвы.
А там, на другом берегу, по дорожной резьбе
Пробраться, пройти от пути только две трети…
Ты всё ещё тушишь огонь? так, смотри – в избе
В сгоревшие книги играют чужие дети.
А там, на другом берегу, если хочешь знать,
Те дети шептали о том, как поймать заблудшего,
Как с ним «расплатиться»,
на что им шептала мать:
Что лучше погромче и жалобней его звать.
Откликнется! – Что ж, что не делает Бог, то, к лучшему.