Лилит стучится: открой мне дверь, говорит,
Я не пришелец, не зомби, не курья рябь,
У меня под сердцем - тунгусский метеорит,
Пойдем взорвем к фигеням безнадегу-хлябь,
Адам живет ожиданьем взрывной волны,
У него в гортани осколком – колючий шлак,
Давно меж легких крылья опалены,
И сам – как птица, пойманная в кулак.
Лилит боится притонов, где варят яд,
Пустых глазниц электричек, огней шоссе,
подвалов, дождей, людей, из которых все
предпочитают словам односложный, как выдох, мат.
Адам ненавидит рутину дождливых дней,
скандалит с тещей, сверкает дырявым носком,
ночами смотрит порнуху и врет жене,
потом – в отключку, в реланиум с коньяком.
Лилит смеется: к чему воде берега,
Гранитных речных оград ледяная твердь?
В ее руках – семицветик, готов взлететь,
А у него – замена шин и ремонт утюга,
“Отдай мое сердце!- Живая еще вода
Слезою вскипает жаркой по краю век,
Останься, молю, или сорная лебеда
С забвеньем смешает имя мое навек!
Слова твои – крошево льда, что летят в полынью!
А в сказки верить - давно нет сил у меня!
Лилит стыдится глаголов – «дождусь, люблю»,
Все чаще шепчет: «Забей и забудь, фигня...»
Лилит берет его за руку, тянет вон,
Из дома прочь, в самолет, да в тунгусский рай,
Но семицветики нынче идут - по три на купон,
Да и в раю межсезонье – не месяц май...
У него на дворе трава, на траве – дрова,
Машина опять сломалась, жена орет,
Его доходов хватает едва-едва,
А в небо опять без него летит самолет,
И сам себя он закроет на три замка,
Окно забьет крест-накрест, как на войне,
Про семицветик забудет наверняка
И жить станет проще, и незачем врать жене.
Пошлет все на фиг, забудет ее и других,
Режим - домашний, в плену золотых соплей,
И если раньше он гордо вещал: –« Я – псих!»,
То нынче в родном болоте ему милей,
Адам - покорный, плюшевый и немой,
Жена и теща – две капли святой воды.
Они найдут по снегу его следы,
возьмут за ручки и скажут – пойдем домой…
27.01.2012