Путь к Севастополю был трудный,
Сапун-гора казалась неприступной,
Но только не для нас…
Дороже нам матросский форс,
Всех страхов смерти и раненья,
Так испокон уж повелось,
И мы не будем исключеньем.
Иль мы уже не моряки
И бескозырочке изменим?
Дрожит фашист, увидев нас,
Нас "чёрной смертью" называя,
За то, что мы идём в атаку,
Огнём фашистов поливая
И без сомнений выполняя
Отчизны боевой приказ:
Назад - ни шагу!
О, Севастополь! Я плакал в жизни дважды:
Когда тебя в пожарах оставляли -
Не знали мы, как жить нам дальше -
С тобой мы вместе умирали…
А во второй заплакал раз,
Когда Сапун-гора под нами отдыхала
От бомб, разрывов… но даже в этот час
Она стонать тихонько продолжала…
Был вечер, солнце озаряло
Прощальным светом склон горы
И тишиною всё вокруг дышало
И прежней не было жары…
Я сел на камень… Не спеша
Достал кисет, – от Сталинграда
Его ношу я. Добрая душа
Прислала мне его зимой в посылке.
На фото – девушка в косынке,
С приветливой улыбкою смотрела на меня.
Писала: "Будь солдат смелей и твёрже,
Круши и бей и не жалей врага,
Но об одном прошу тебя я всё же:
Не будь жестоким к пленным никогда!"
Ну, что ж, я девушки наказ
В бою не забывал
И руку опускал не раз,
Готовую разить с размаха
Врага, дрожащего от страха,
Чей взгляд молил: "Не убивай!…".