Обнажённый парус,
он плыл в самую даль,
безмолвный сам с собой,
и оттого бессилен.
От того берега,
где с него сняла крылья
она,
разделяли тысячи
пошлых
мыслей,
возбуждённых смутителей.
Та,
он купал её
в волнах,
проходили сквозь пены,
была сетью,
- в ней пленным,
называла миры души его,
стыдом.
Трепет тела объемлет
и берег
узок так,
что нельзя не стесниться
воображаемых рисунков
из глубины дна.
Он не снится,
а видится ей.
Не тихий,
и штормом он
не он назвался,
лживый ветер
вкусом соли пропитался,
наполнил парус пустотой,
не силой.
Заслуга эмоций,
крушится,
ломается она,
что была,
лишь круги на воде,
не образ, -
видение
в непонимании
и стёртых красках.
Брасы
развернули б парус,
но волне
не угодны объятия
безликой не мечты,
но грот-мачты.
Что плыл в самую даль,
до последней точки
рассыпавшегося грифеля
на тетрадь,
не поля
закончились
невычтенными. (01.02.2012)