Александру Медведеву
1
Мне сорок семь, и в принципе немного,
Однако то, что называют рок,
Судьба, удел, а чаще: «Всё – от Бога»,
Мне намекает, что мой срок истёк.
Но атеисту трудно примириться
С тем, что ему выносят приговор
Какие-то мистические лица,
Лояльные до некоторых пор,
И вдруг вещают: «Ваша карта бита!»
«А судьи кто?» – вопрос он задаёт,
Но на вопрос такого эрудита
Обычный врач ответствует: «А вот…»
И вынимает из конверта снимок,
Который демонстрирует ему,
Глазами сожалея: извини, мол,
Сам знаешь про суму и про тюрьму.
Вот так и я, опомнившись от шока,
Сам стал искать ответ на свой вопрос,
Кого я оскорбил в суде высоком,
Пускающем мой поезд под откос.
И рассудил, что если всё «Оттуда»,
Так значит, я нарушил тот устав,
В котором жизнь трактуется как чудо,
А смертный – как лишенный всяких прав.
Ну, я, положим, мерзкий отщепенец,
Проживший не по чину столько лет,
Но в чем виновен крошечный младенец,
Приговоренный не увидеть свет?
В чем провинились маленькие дети,
Которых уничтожил террорист,
Живущий после этого на свете?
Он, что, пред кем-то больше деток чист?
И где они, «гуманные законы»?
И в чем они, критерии вины?
Сдается, что галактики суть «зоны»,
Где безраздельно правят паханы.
А нам жрецы трубят о Вышней воле,
О кармах, о смирении людском,
Уверенные, что они-то в доле
И, значит, в рай отправятся потом.
Чуть возроптал – уже и неугоден,
Чуть усомнился – сразу на костёр,
И люду выдают за «суд Господень»
Обыкновенный лагерный террор.
Я усомнился, мне и не простили,
Болезнью сократили жизни срок…
Теперь бы умереть в спартанском стиле,
Чтоб упрекнуть никто ни в чем не мог.
В Верховный Суд не подаю прошений,
Не каюсь перед камерой в грехах*,
Не бухаюсь с молитвой на колени,
Когда приходит иеромонах**.
Он говорит мне, явно сожалея,
Что я в несметных мерзостях погряз,
Но что Господь услышит и злодея,
Коль тот злодей покается не раз.
2
– Святой отец, – ответствую ему я, –
Спасибо за заботу обо мне,
Но ведомо тебе, что жизнь земную
Я посвятил «служенью Сатане».
Служил же я ему не страха ради,
А был неколебимо убежден,
Что божий мир мы созерцали сзади,
И лишь теперь с фасада виден он,
Что нам тысячелетиями лгали,
Ссылаясь на законы божества.
Да ты, отец мой, сам-то не слуга ли
Тех, кто измыслил лживые слова,
Кто объявил заклятым сатанизмом
Учение о равенстве людском,
В котором Маркс и преподнес сюрприз вам,
Державшим наши души под замком.
Пред кем я буду каяться? И в чём же?
В обмане тёмных не повинен азъ.
И умираю не богаче бомжа,
И в мерзостях житейских не погряз.
Не воровал. Всегда был верен слову.
И до смешного деликатен был,
Лучась своей симпатией к другому,
Хоть тот в ответ показывал мне тыл.
За справедливость ратовал безмерно,
Весь век болел душой за бедняков…
И это всё ты называешь скверной,
И ад сулишь за то, что я таков?
3
– Сие, сын мой, великий грех гордыни.
Гордыня же всегда от Сатаны.
И те, кто не раскаются в ней ныне,
У Сатаны и пребывать должны.
Таков закон, и сей закон от Бога.
А Бог премудр, извечен и всеблаг.
Всё, как у вас: пошел не той дорогой,
Сказал не то – и вот тебе Гулаг.
А кто измыслил ваши-то законы?
Кто сам себя считать Всевышним стал?
Не та ли бородатая персона,
Какую ты возвел на пьедестал?
Твой теоретик равенства людского
Себя-то равным бедняку не мнил.
И, призывая разорвать оковы,
Он истину простую затемнил:
Неравенство – удел всего земного,
Неравенство – закон для естества.
Попробуй отменить его, и снова
Он отвоюет все свои права.
Вот и у вас: все – винтиками были,
Один, как говорится, к одному.
Но кто-то разъезжал в автомобиле,
А кто-то лишь вздыхал вдогон ему.
Над равными устроились фигуры,
О равенстве красиво говоря,
И равенство предстало диктатурой,
Монархией грузинского царя.
4
– Святой отец, однако, ты философ!
Преподавал истмат и диамат?
Потом указку поменял на посох
И зашагал уверенно … назад?
Святая церковь созидает храмы,
И те растут быстрее, чем грибы.
Мечтаете, чтоб были как всегда мы
Пред Господом покорные рабы.
Всех в рабстве уравнять – благое дело!
И ты, – философ! – гонишь нас туда,
Где над рабами царствуют всецело
Мирские и святые господа.
Да здравствуют шаманы и друиды
И им подобный клерикальный люд?!
Вот потому-то миру и шахиды
По-своему ислам преподают.
Всех вдохновляет пламенная вера
В Аллаха, Иегову и Христа
И все готовы приводить примеры
Того, как их религия чиста.
Да, Бог един, – рекут апологеты. –
И мир един! Да будет в мире мир! –
Но все в одежды разные одеты,
Которые все носят, как мундир.
И, честь мундира рьяно защищая,
Все утверждают, что единый ОН
Для них одних откроет двери рая,
И это есть, мол, истинный Закон.
Хоть сядут за столы переговоров
И годы за столами проведут,
Вожди не переменят гордый норов,
Отстаивая каждый свой редут.
И как, отец мой, им договориться,
Коль вера их не позволяет им
Переступить известные границы,
Хоть миру мир, как вздох, необходим.
Коль веры делят Бога, как добычу,
Путь этих вер – дорога в никуда.
Раз вера развивает норов бычий, –
Откажемся от веры, господа!
5
– Ну, вот оно, решающее слово!
Вот ересь, непотребство, смертный грех!
Марксизм и большевизм введёте снова, –
И тут же все вокруг полюбят всех?!
Как мир спасут марксисты-коммунисты,
Ведь атеизм он тоже «в никуда»?!
Каким бы ни был ныне вождь речистым,
Народ безверный спросит: Где еда?!
Положим, всех накормите… А дальше?
Начнете снова просвещать народ?
И тут опять не обойтись без фальши,
Ведь речь о вечном всё равно зайдёт.
Пытать начнут: мол, мир-то наш откуда?
Кто сотворил земные закрома?
А вы опять: Нет никакого чуда –
Природа всё устроила сама.
Но спросят: А природу кто устроил?
Сама возникла? Значит, и умрёт.
Вот так и расшатает все устои
Очередной великий сумасброд.
Потом заявит: Люди тоже боги,
Но почему-то вечно не живут…
И что же вы получите в итоге? –
Все тот же вавилонский зуд и суд!
Без вечной жизни всё теряет цену.
Душа не вечна – люди просто прах.
И каждый предпочтет попасть в геенну
И после мук покаяться в грехах,
Чем сознавать, что вечная природа
Играла им по прихоти своей,
А шар земной был вроде огорода,
Где рос он как один из овощей.
Ну, что, упрямый сын мой, не смешно ли
Так верить в то, что вера в Бога – зло?
А сам-то ты по чьей недоброй воле
Из атеизма сделал ремесло?
Подумай и попробуй отрешиться
От атеизма – дара Сатаны.
Поверь мне, безмятежные тупицы
Небесному Владыке не нужны.
Ему стократ нужнее тот, кто в муках
Отрекся от неверия в Него.
Ты не тупица, в этом мне порука,
Что ты своё изменишь естество.
Преобразится жизнь твоя земная
И светлый путь откроется потом. –
… Монах уходит, воздух осеняя
Вокруг меня недорогим крестом.
Октябрь 2006
*В свое время перед журналисткой камерой каялись многие приговоренные к смерти.
** Иеромонах– монах, исполняющий обязанности священника.