Снова приходит Адам
к стенам райского сада.
И никого по пятам.
Разве прохлада.
Стен обливная глазурь
хуже зеркал. И это
вскользь добавляет лицу
падшего света.
Иней, стволы, витраж,
слиток спитого чая.
И солнце, ангельский страж,
меч свой вращает.
Жестко ведет войну,
честно межует.
Лучше смотреть на сосну,
гладить чешуи.
Лучше мочить рога
и предъявлять резоны.
Вот и вся недолга.
Вынос из зоны.
Нет, это сам Отец
через лицо мне смотрит,
реюще, в правоте,
звеньями по три.
Нет, в груди у меня
сверток с младенцем;
ни его воспринять,
ни отвертеться.
Нет, это естества
на примерку приперло,
зачем ему рукава
из моего горла.
Зачем ему звать и звать
рогом Роланда,
если Карл свою рать
проваландал.
Обливная стена,
ангелов со сто,
ясности и без нас -
вдосталь.
Что я должен понять
щерясь туда зубами,
девиантный сорняк,
и от кого избавить.
Вдосталь еще не всё,
вторю и вторю,
это меня не спасет,
вдосталь — не вволю.
Всклянь, и некуда вверх,
в стороны тоже.
Только вылитый свет,
гулкая кожа.
Вновь подходит к меже
семя Адама.
Не завершая жест.
Жестоковыйно. Прямо.