В дыму костров, в пылу лесных объятий,
Усталый вечер тихо умирал.
Я чуда ждал, как ждёт его фанатик.
Не веря ничему, сидел и ждал.
И страх ушёл, он вроде был и нету.
Отменят казнь, есть время до утра!
И первый луч грядущего рассвета
Окажется сильнее топора!
Мне каждый шорох чудился знаменьем,
И мыслить здраво я уже не мог.
Настолько свято верил я в спасенье,
Что, словно дань, воспринял топот ног.
- Вставай безумец, велено идти.
Допрос продолжит господин из Рима.
Он двое суток пребывал в пути
Чтобы живым застать тебя, скотину.
И я пошёл, ведомый, но живой.
Тугие путы сковывали тело.
Но как же я доволен был судьбой,
Сомкнувшей круг изящно и умело.
Усталый господин, держа пергамен,
Читал отчёт доносов и допросов.
Потуга палачей сказать словами,
Всё то, что было до и будет после...
Он поднял бровь, заметив мой приход,
Его узнал я, были мы друзьями,
Он постарел, но старости чертог,
Его скорей украсил сединами.
Подписан Августом приказ о казни этой.
Я знал, что он не в силах отменить.
Не для того из Рима он приехал...
Он подошёл и начал говорить.
- Ты тридцать лет служил в библиотеке.
Я помню, как в былые времена,
Все говорили о тебе как человеке,
Столь трепетно ценившем письмена.
Известный род, богатое наследство,
Гней Целий Рудис, дай же мне ответ,
Ради каких богов и благ небесных,
Ты жизнь отдашь, когда придёт рассвет.
- Мой старый друг, к чему теперь вопросы,
Я сделал то, что должен был, и я
Поведал всё, как есть, на тех допросах,
Что были до прибытия тебя.
Всё просто и прозрачно словно день,
Мне храм Свободы даровал свободу,
Однажды средь библиотечных стен
Решил я, посвятить себя народу.
Попал мне в руки свиток из Египта,
Добытый силой легионов наших.
Мне не давалось чтенье манускрипта,
Столь древним был язык его писавших.
Но в свитке том, неведомая сила!
Я чувствовал, как тело замирало.
Прощенья сердце трепетно просило,
За всё то зло, что мир наш обуяло.
Я словно в детстве начал видеть сны,
Но эти сны, поверь, совсем иное.
Как будто мира, древние сыны,
Общались, через эти сны, со мною.
И было сказано, что в свитке том сокрыто:
Там древнее пророчество о Боге.
Но было то пророчество забыто,
Заброшено в небытия чертоги.
А время подоспело к исполненью,
Родится царь царей и господин!
Его приход всем людям во спасенье!
К нам явится спаситель - Божий сын!
- Не верю, Рудис, в то, что это слышу!
Ведь ты - свободный Рима гражданин!
Ты отрекись от сказанного выше,
Богов так много, а исход один!
- Не веришь ты, и я бы не поверил,
Но ты не прав, и бог у нас един,
И зёрна правды отделив от плевел,
Возвысит истину, родившись, его сын.
- Твой разум ослеплён твоим виденьем,
Проснись, безумец! посмотри вокруг!
Чтоб избежать любых людских волнений,
Сокрыто всё! Ты просто стёрт мой друг...
Ты девять лет бродяжничал по свету,
Не думая об имени и чести,
Оставив дом, друзей, библиотеку..
Ушёл нести бредовые известия.
Суда не будет, будет только смерть,
Лесная яма - вот твоя могила!
Мне крайне тягостно на это всё смотреть,
И я понять тебя, увы, не в силах.
- Не будет казни, сам увидишь вскоре,
Ещё не знаю, как, но будет чудо!
За то, что людям, ту легенду вторил,
Жизнь вечная дарована мне будет.
За появленье слухов о грядущем,
За просвещенье множества людей,
За верящих в его приход и ждущих,
Меня спасёт грядущий царь царей.
Во снах моих, он обещал мне вечность,
Я вечность эту чтенью посвящу,
Он объяснит мне тысячи наречий,
Он обещал, я лучшее прочту...
- Довольно, Гней, ужели ты ребёнок?
Он обещал, но он всего лишь сон!
Сожжён твой свиток, а тебя под клёном,
Зароют, словно не был ты рождён.
Ночная мгла уж овладела лесом,
В пылу беседы время быстро мчится.
Но разговор мне был не интересен,
Я ждал, когда же что-нибудь случится.
Мне было, словно в детстве интересно,
И сердце наполняла только радость.
Я видел, лишь в деталях, неизвестность
А в целом, мне казалось, я рождаюсь.
Мне было интересно, что за чтенье,
В награду за упорство, боль и нервы,
Представят мне как лучшее творенье...
И кем был автор этого шедевра?
Великий день пришёл, я это знал!
Звезда зажглась, как я и говорил!
"Смотрите!" что есть мочи я кричал,
Но кто-то с ног меня зачем-то сбил...
А после был рассвет, я это помню,
Взмах топора... а в следующий миг,
Я сам держал планету на ладонях,
Читая, словно лучшую из книг...