Дорога петляла в ночи.
Я ехал в посёлок Ганчи,
Откуда с потоком угроз
Летел за доносом донос.
И каждый ложился, тяжёл,
На слабый редакторский стол,
И каждый , подтексты тая,
Терзал и душил, как змея,
Стремясь навсегда уязвить
Мою журналистскую прыть.
Дорога петляла в ночи...
И вот он - посёлок Ганчи!
Ворвался я ранней порой
В саманный сарай под горой,
Где крыша – сплошная труха,
Случайная мебель ветха.
Повсюду смешались черты
Достоинства и нищеты.
Старуха при свете огня
Глядела, не видя меня.
Был мир и печален. и нем.
И тихо спросил я: «Зачем?»
«Писала, - сказала она,-
И в злобе своей не вольна.
Вот ты сочиняешь подчас,
Что солнце приветствует нас,
Что день напоён красотой,
Что близится век золотой.
Но всюду - всевластье зимы.
Мой муж убежал с Колымы,
А выстрел свалил его с ног,
Хоть был он латышский стрелок,
Хоть верил в желанный восход.
Вот дочка.
Не замужем.
Пьёт.
Судьба ей такая дана,
Чтоб плакала ночью одна,
Чтоб день был надежды лишён...
А пела на сцене, в Большом.
Но вместо оваций - тоска
И ссыльная глушь кишлака».
Я молча стоял у окна.
Над крышей – горы крутизна.
Нал крышей нависла скала
Слепым обещанием зла.
Ушёл я.
И щёлкнул замок,
И день был от зноя жесток.
И солнце в забаве пустой
Забыло про век золотой.
Пылали сады, горячи,
В далёком посёлке Ганчи.
Р.Маргулис