Она не боялась серебра, ладана, ножа в спину,
Она смотрела прямо в глаза, всё зная заранее.
Она любила меня, как какую-нибудь картину,
Пылящуюся в музейных запасниках,
А жизнь представляла праздником,
И этим была (несомненно) опаснее –
Тех, что меня проклинали, считая, что больно ранили.
Она не искала слов, подходящих мин, общих тем.
Она не торопилась жить, говоря, что везде успела.
Она любила меня и тащилась со мной в хвосте,
А её караван уходил безвозвратно.
Я гнал её, говорил, что пустая трата
Верить в меня. А она - обратно
Приходила молча. И так же (молча) дарила своё тело.
Она никогда не жаловалась ни на дожди, ни на карму;
Она садилась на пол и тёрлась щекой о моё колено.
Она любила меня, восхищалась каким-то даром,
Одной, наверное, ей известным.
Она мыла посуду, месила тесто,
А однажды сказала: знаешь, честно,
Пора жить! Я люблю тебя. Но это только моя проблема.