Бабушки на лавочке ведут свой разговор:
«Гляньте-ка, у Клавушки новый ухажёр,
Нетути у девки ни граммочки стыда,
И с неё все сходит, как с гуся вода».
«Молодо, да зелено», – бабульки говорят.
И соседку Клавушку снова костерят:
«На губах давно ли обсохло молоко,
А ужо с парнями-то ладится легко.
Мы такими не были в ихни-то года.
На плечах все беды вынесли тогда.
Что только не видели на своем веку!
Горе перемыкали, бабию тоску».
«Ох, и правда, бабоньки, что не говори,
А любовь-то бабия, вона, вся внутри.
Так там и осталася опосля войны,
Да, сложили головы наши пацаны».
«Нонче молодые-то спорят почем зря,
Без костей язык-то, мелет всё подряд.
Нету уважения к возрасту ничуть,
На свой лад стараются всё перевернуть».
«Мы ведь тоже спорили с матушкой, с отцом».
«Шибко не поспоришь там, саданут кнутом».
«Да, пошли другие нонче времена,
Как бы мы-то жили, если б не война».
Бабушки на лавочке ведут свой разговор,
Обсудили пенсию, словно приговор,
Новостей коснулись и всего подряд,
Снова повернули разговор назад.
«Ну, а что до Клавушки, - девка хоть куда,
Очень даже справная, хоть и молода.
Да и тот, плюгавенький, был не пара ей,
Пусть поищет ладного средь других парней».
«Да, не та, конечно же, нонче молодежь.
Парень ли, девчонка ли – и не разберёшь,
Девки-то напялили на себя штаны».
«Шут с имя-то, бабоньки, не было б войны»