Коснулся солнца яростных очей,
Разбуженный весной, бродяга вечер.
Уставшая за день прошедший, Донна
Зажгла на кухне электричество и свет
Прогнал от мыслей и от тела сон,
В котором всё бредёт простой паломник.
К святыне держит путь седой паломник,
Ни днём, ни ночью не сомкнув очей.
Какой тут, к бесу, безмятежный сон,
Когда так благодатен тихий вечер,
Проливший призрачный, неясный свет
На те края, где загрустила Донна?
И, ставя чайник на плиту, та Донна
Помыслит мельком: "Где-то есть паломник,
Который жаждет видеть только свет"...
Тут из его, глядящих вдаль, очей
Уйдёт печаль и долгожданный вечер
Подарит на пути легчайший сон.
Но, чтоб в кошмар не превратился сон,
Махнёт в сердцах рукою белой Донна,
Благословляя жестом этим вечер,
В котором прикорнул в кустах паломник.
И из её оттаявших очей
Блеснёт весёлый, невечерний свет:
"Иди, иди, и обойди весь свет -
Я буду посылать всё тот же сон
Двум воспалённым огонькам очей.
В нём буду я, изысканная Донна,
Простой и ясной, словно ты, паломник.
Так будет повторяться каждый вечер".
Но всё минует... И растаял вечер,
Светило дня льёт в спальню донны свет,
А где-то незадачливый паломник,
С утра припомнив тот невинный сон,
Представит: улыбнувшись, встала Донна...
Вздохнёт: "Не открывать бы мне очей!.."
Который вечер вижу тот же сон -
Он тихий свет из Ваших глаз, о, Донна.
Я - лишь паломник к свету тех очей...