Я бы сидел на берегу этого мутного озера.
Воды его меня заберут – нужно лишь только броситься!
Небо не небо, а кожух затвора, приложенного к переносице -
Серое, низкое, страшно холодное, оно так подходит к осени!
Воды у озера этого странные – в них словно судьбы схлестаны:
В чем-то замазаны, чем-то – сусальные, выращены и брошены...
Хочется сделать шаг по колено, роднёю стать серого омута,
Жизнью привычной плыть, как полено, быть может достигну берега!
Только не хочется так расплескаться в надежде на водные вольности:
В нем обретают только покой, и никакой веселости!
Что-то внутри бурлит и вскипает, словно река мощная,
Требует драки, эмоций, страданий, побед и заслуг стоящих!
Если задуматься, статуей сделаться, роденовского мыслителя,
Можно лишиться того единственного, что так роднит с птицею:
Крылья – не крылья, голос – не голос, ветра в лицо упругого!
Жизнь-то не зебра, из крашенных полос – а бой за страданья с мукою...
Биться и дыбиться волнами в берег, чтобы песок вдребезги!
Чтобы гордиться и зазнаваться и постигать прелести,
Чтобы когда-нибудь в заводи старости было чему вспомниться.
Омут уныния всегда нам представится, река-же взывает к странности!