Мой свет разбиваем на сотни осколков: тогда солнце становится белым пятном, исчерченным алыми знаками, тогда из космической тьмы выплывают лица виденных мною людей, - маски, застывшие и холодные, - тогда взметается вверх листва, и я слышу его шаги, покрывающие вечность, время и память.
Я не знаю его, но знала, я не помню его, но помнила всегда. Он был там, в другой жизни. Он был со мною долгие годы. Он любил меня, и в том не было сомнений. Я тоже любила его- ведь я была его женой.
Я задаю себе вопрос: отчего в этой жизни я не умею любить? И отвечаю: похоже, всю любовь свою я оставила там, с ним, для него. И теперь, когда шуршит листва, окутывая его пришествие, когда она шумно опадает к нашим - его и моим - ногам, встречая тысячелетия, отстоящие друг от друга на множество лет, - тогда я вновь вспоминаю, как любят. И люблю.
Иногда кажется, будто в толпе мелькнуло его лицо, - и тогда я бегу, и на меня удивленно оглядываются, и тогда я зову его, и на меня показывают пальцем. Но всякий раз я обманываю себя - это не мог быть он. Он остался там. Я ушла сюда. И теперь только в снах, пронзающих этот мир протуберанцами, выворачивающих время наизнанку, он любит меня, он прощает меня...
Пройти сквозь века - почти немыслимо, почти невозможно. Не знаю, кто научил его, кто наделил силою прохождения? Боюсь, он думает, будто я сама захотела уйти, и оттого он на меня в обиде... Это заметно: он всегда печален и нежен сверх меры. Там он не был таким: тогда он не сомневался в том, что я принадлежу и буду принадлежать ему всегда. Он был моим господином и мог мне приказывать. И все же он чаще был моим слугой. Ведь он любил меня больше жизни.
Мне неизвестно, какой в той жизни была я... В одну из наших встреч я спросила его об этом, но он не ответил мне, промолчал,- так, если бы это было тайной, и он не смел ее разглашать. Много позже он проронил: "Твоя душа, как голубка, перепорхнула из одного века в другой, из одного тела в другое, оставшись чистой, целомудренной, прекрасной..." Нет, я не чиста, я говорила ему об этом, но он не верит. Он слишком меня любит. Чтобы увидеть мою истинную суть, ему необходимо разлюбить меня, но он - боготворит...
Мы вместе мечтали о большой семье, об уютном доме, где повсюду слышится детский смех и пахнет свежесрезанными цветами. Но у меня не было от него ребенка. Молитвы мои были бесконечны, слезам моим не было конца... А закончилось горькое счастье и вовсе печально: объявили войну, и мой король велел развернуть знамена и седлать лошадей... Когда последний воин скрылся за воротами города, я всем своим существом ощутила, что никогда больше не увижу моего господина...
Прошло так много времени, что я сбилась со счета, пытаясь измерить свое ожидание. Я ходила как тень, раздваивалась в свете факелов, теряла себя... Стены были холодны, и я боялась к ним прислониться, изнемогая от безумного одиночества. Как часто прежде он открывал мне свои объятия, и я смело падала в них, обретая и опору и надежду воедино!..
В один из промозглых, темных вечеров гонец принес весть о поражении и о гибели моего короля. Никто не видел его мертвым, но никто не видел его и среди выживших. Короля сочли умершим, и я стала вдовствующей королевой.
Я была одна. И, конечно, не верила в его смерть, но отчего-то вдруг поверила в свою кончину - ведь я давно стала тенью... Моя вера покрыла время.
И теперь, когда я жду его прихода, прислушиваясь к шороху листвы, я снова и снова корю себя за слабость: я должна была знать о силе его любви, способной воскресить хоть мертвого и привести к моим ногам еще более живым, чем прежде...
Он вернулся с войны, но его ждал пустой дом.
Мое сердце бьется дробно и часто: я люблю его. Я жду мгновения, когда мы вместе умрем и окажемся навсегда в вечности. Он - умрет там, я - закрою глаза здесь. Или же он придет ко мне в минуту смерти, чтоб поддержать меня в последнем шаге в никуда? - Ведь я всегда так этого боялась... Не знаю, ничего не знаю. Ничего не пытаюсь объяснять. Ни осколки света, ни колыхание трав и осенней листвы, ни его сотворение из капель утренней влаги и звездной пыли, ни его руки, появляющиеся первыми и тянущиеся ко мне из других веков... Этому нет другого объяснения, кроме одного, не совсем мне понятного, но звучащего в моем мозгу с бесконечной убежденностью: любовь и время - это одно и то же.
Когда-нибудь, может, я стану двуединой,сплетенной, сдвоенной. Совершенной и целой. Впрочем, ведь я же изменница: я изменяла любимому, не смея поверить в свое безумие и мечтая утешиться здесь и сейчас... Простит ли он меня? Возможно, он приходил, когда я была с другими, но мне не было слышно звона солнечных осколков. Тогда мне должно быть очень стыдно. Если он снова придет, я упаду перед ним на колени, я буду целовать его пыльные ноги...
Он приходит и раскрывает ладони, сомкнутые в пути. Там всегда подарок: маленькая птичка - синичка или воробышек. В той жизни у меня их было много: каждое утро он приносил мне новых, а старых я выпускала, щелкнув замочком клетки. Они летели в далекий лес. Еще он обязательно приносит веточку вереска. На нашей свадьбе я была с вереском в волосах. А когда ночью он распустил мои косы, вереск ворохом посыпался на каменные плиты, и воздух запьянел его запахом.
Я не знала его старым. Он всегда молод и полон сил.
Я помню о нем всякую минуту жизни, люблю его, жду.
Иногда я называю себя сумасшедшей, живущей выдумками, бредом, но когда шелестит листва, я не сомневаюсь в своем слухе, когда моей руки касается горячая рука, я твердо знаю: это мой король, мой Вечный Муж...
Февраль 1994г.