(Бред сумасшедшего влюблённого)
1.Впадение в болезнь
Неистовство, тебя боготворю,
тебе в стихах, взошедших на Голгофу,
в который раз я молча говорю –
тебя люблю любовью катастрофы,
пронзительно вкушая нерва бег
и до крови закусывая губы,
выстругиваю огненный ковчег
из строчек незаслуженных и грубых,
покажется, что вот уже готов
пристанищем горячего поэта
стать этот дом, хранилищем стихов
пустым, как прочерк, в строчке без ответа…
…твоё исчезновение звенит,
пульсирует и бьётся колокольно
о грубый неотёсанный гранит,
заблудших знаков на бумаге вольной,
извилиста, изменчива тропа,
остра, как всходы раннего бамбука,
зубцами иероглифов строфа,
щетинится, не издавая звука,
в бесчувственность войдёт упадок сил,
суровость века ран совсем не лечит,
прольются кровью пламенных чернил
больные мысли – бушевавшим вече…
...
...два клинка
сплелись в могучий узел
и не перервать,
не расцепить,
в этом странном двойственном союзе
друг и враг –
звено одной цепи,
друг - в стихах,
в любви – азартный воин,
уния звезды с луной –
альянс,
цвет вишнёвый
от твоих пробоин -
майсенским рисунком
на фаянс,
голубые шпаги –
перекрестье
на кусках фарфоровой судьбы,
принимаю смерть,
но не бесчестье,
всё во имя
сладостной
борьбы,
ход просчитан Алой Королевой
и неотразим
её клинок -
шах и мат!
Адам повержен Евой...
ты довольна,
твой герой
у ног...
2. Жар
...взовьётся конь
звериным существом,
заметив гор горящие отроги,
алеет вновь безумный глаз его
подсечкою отчаянья
под ноги...
...н-о-о!..
...клянётся он
склонённой головой,
беспечностью сияющего утра,
травой,
листвой,
сверкающей звездой,
улыбкою речного перламутра...
...клянётся тем,
чем мир его богат:
надеждой,
нежностью –
в избытке чувства
с приправой трелями ночных цикад
в июльском зное
травяного буйства...
...не бойся, девочка,
твой всадник юн –
в своём беспамятстве горячей скачки
следы оставит на барханах дюн
арабской вязью
из восточной сказки...
...
…июнь по-скифски тянет тетиву
огромного бестрепетного солнца,
пронзающего моря синеву
лучами золотистого червонца,
клубника алая стыдливо прячет взгляд
и поцелуем просится на губы,
искрится эротический наряд
на бёдрах чашелистиковых …
…трубы
в излучинах влюблённого ручья
звучат в корпускулах закатного светила,
загадочностью лунного луча,
полночным звоном капель
на перила…
…вложить в ладонь отвагу, написать
письмо,
зажать его в груди клавиатуры,
ответа ждать, таинственно молчать
и в сердце повышать температуру,
заплакать летним ласковым дождём,
обнять собаку, мокрый нос погладив,
взять в плен необозримый водоём
одним ликующим озёрным взглядом
и плыть…
…ладонями всех рыбок-стрел
ныряя в голос, в волосы любимой,
подставить вдох под солнечный расстрел
единственной, далёкой и незримой,
гореть костром на облике луны,
с обрыва свесить ноги в синий кратер
и намолчаться - хватит тишины!
пролить вино в космическую скатерть,
смотреть и ждать…
…в заветном далеке
знакомо выгнет лунная походка
всю грациозность в звёздном молоке
мелодии
желтеющей подлодки…
...
...исчерпана тобою
боль кларнета
до дна –
его печаль остра –
иззябший август
на исходе лета
притих
у одинокого костра...
...взгляни в окно,
там в ломтике луны
живут упрямо
мотыльки ночные,
они в неё так сильно влюблены,
как звери...
...ласковые и ручные...
...
...август милый,
поцелуй её
мягким, нежным, терпким прикасаньем,
птичка певчая –
терновый королёк,
душу вынь мелодией желанья...
...две слезы –
расплывчатый бинокль –
звёздочки –
усердные веснушки,
сад,
залитый яблочным вином,
месяц – ломтик
из компотной сушки,
трели перепуганных цикад,
горсть сверчков,
укрывшихся в тумане,
яблоки молитвенно висят –
светлые иконы
в летнем храме,
упаданья
яблок звонкий хор,
ниточку орбиты не изведав,
яблоко
в космический простор
отправляет
спелости... победа...
...спой ей песенку
весёлый королёк –
наш российский ласковый колибри,
нарисуй свой трепетный полёт
в звёздном небе –
нежный мой...
...экслибрис...
...
Пью липовый цвет из горящей ладони
моих измышлений, чьи строки просты,
июль пролетел – изнывающий конник,
мой август наводит над мыслью мосты.
Ворвавшись стремительно в отблеске алом
грозой поднебесной Илия Пророк
ужалит мне душу зигзагом лекала,
на слове последнем засохнет перо,
и, пепел сожжённых стихов не развеяв,
умчит в колеснице туда, где любовь
жива, не испорчена слов суховеем,
и зреет кипучая сладкая боль,
из горького мёда истоки богаты,
нам крылья даны для падения вверх,
там плачут ветрами степные закаты,
и счастье дают не на вес, а для всех.
Как милости, жизни иной мне не надо,
спокойного счастья утерян рецепт,
напитанный ядом твой сок винограда
вином мне разбавил Лесной Фармацевт.
В настойке всех ягод, любовных кореньев,
приправленных грустью, на кончик ножа
немножко отравы из травки забвенья –
холодный огонь – леденящий пожар,
и строчки – в обрывки, бессонные ночи
в лукошко, где травы на дно залегли,
болезнь не целует – даёт нам отсрочку,
она затаилась – ждет новой любви...
...
Просить подаянья у лета –
живительной чистой воды –
ладони пусты без ответа
и плачут сухие сады,
я всеми прожилками тела,
морщинами хмурого лба
просил, чтобы мысль не истлела –
в бумагу стола истекла,
мой сад так хотел искупаться,
так влаги небесной просил,
а дождь всё не падал, скупая
природа не тратила сил...
взамен его падали звёзды
на сад, на деревья, на дом,
в ночные, чуть зримые грёзы –
так яблоко входит в ладонь,
прижмёшь его струнками пальцев
к родной бархатистой щеке –
какая прекрасная малость
зажата в твоём кулачке,
какая печальная нежность
сокрыта в природе плода,
какую впитала безгрешность
в паденьи Янтарка-звезда,
Адамовым яблоком Евы,
в гортани признания сна
дыханием призрачной веры
живут на руке письмена,
где ветка жила и горела
в сиянии яблок-шаров,
свой вензель выводит несмело
на палимпсесте любовь,
в саду, над рекой, у причала,
над крышей родительских гнёзд –
«Люблю...» – ночь тебе прошептала
шуршанием падавших звёзд...
...
Я, наверно, инопланетянин -
всё не так, и всё вокруг не то,
мир опутан звёздными сетями,
пут не сняв, не выплыть из него.
В бесконечной млечности разлуки
вытоки из стихотворных фраз,
ждёт луна – таинственная щука
всплеск добычи, не прищурив глаз.
Там, где поцелуй земли и неба
льёт в рассвет огромная звезда,
алыми постромками из гнева
тянутся шальные провода.
Нервы, струны, нити Ариадны -
не распутать коконы сетей,
мне б туда, где тени жакаранды
обнимают звёздную метель.
Но смотрю в расколотое небо,
нет иглы для золотого шва,
и пароль для выхода неведом -
позабыл... волшебные слова...
...
...не говори,
не так важны слова,
а привкус их –
тревожный и былинный –
на безлюбовьи вырастет трава –
трава забвенья с запахом полыни,
на этой травке
Юный Пчеловод
от гостьи с мёдом
получал укусы,
нанизывал на нитку хоровод
из мёртвых пчёл –
дарил любимой бусы.
Что жизнь пчелы?
отдав смертельный яд,
оставив жало в первом поцелуе,
она уронит
свой прощальный взгляд
янтарным мёдом
в облик полнолунья...
...что мне известно?
вольный дух свечи,
расплывчатость густеющего воска,
души моей горячие ключи
от клетки для Медведицы
в повозке,
и снова на помост,
как в пьедестал,
вгрызаюсь мордой,
лапами цепляюсь,
и Маленькой Медведицы кристалл
Полярный
рассмотреть пытаюсь,
а звёзды,
потешаясь надо мной,
лишь жалят,
не давая света,
алеет шестигранник восковой
запретным знаком
на стихи поэта...
...кто мёдом ведает –
Таинственный Медведь,
собравший пчёл на звёздную дорогу,
льёт из ковша
густеющую медь
на сонный бред
моей пустой берлоги...
...
Кольцо в носу.
Ошейник.
Цепь.
Цыган.
На задних лапах
пред толпой танцую –
седая шкура,
плеть
и балаган,
а в небе
Медвежонок мой...
...тоскует...
3. Женщина
...к истокам ртути
жаркий холод льда
не приложить рукой единоверца.
Что так тревожит?..
в искренности лба
ей не хватает искренности сердца...
...ну, неужели, трудно
так соврать,
обманом сладким
заслонить от солнца,
собрать
из мыслей пламенную рать
и защитить
отважного питомца...
...в любви крыла
спасительная тень,
на перекрёстках чувств и перехлёстах
убить легко,
а вот согреть постель
и раны врачевать
совсем непросто...
...
...не красть
мне сласть
медовых губ
моей избранницы далёкой,
всесильно власть
вливает страсть
нам в чаши с зельем
позолотой...
...что там?
каков его состав?
никто не знает –
лишь ведунья
медовость льёт в мои уста
из шестигранников
безумья...
...и я покорно
пью его,
в глазах зелёных отражаясь –
так исполняет приговор
пчелы целительное...
...жало...
...
...хихикнет дятел
в зелени куста,
раскаянно
кукушка ахнет всхлипом,
и на груди отметиной креста
взовьётся шрам
под приглушённым хрипом...
На чей загривок
падшая рука
ревнивую
изложит нежность пальцев,
и кто покорно сносит седока,
крест вознеся
на белом поле пяльцев?
Крестообразность крыльев
и стежков (...стихов?)
кладёшь
на лист материи гремучей,
вплетаешь звёзды
в алый звон подков
на поцелуях из крапивы жгучей...
...пчелиным жалом
время истекло,
яд превратив в защитную окраску,
ты – женщина,
одетая в стекло,
ты так хрупка
и так...
...огнеопасна...
4.Кризис
...иззябший стремительный август
укроет
холодный костёр,
иссушит солёную влагу
на крыльях печальных сестёр,
сентябрь разбежится
и прыгнет
в пожар листопадного дня,
и спину тигриную выгнет
в тумане ночном
западня,
все старые вскроет нарывы
суровый жестокий
октябрь,
и хрустнут
благие порывы
в его неразумных когтях...
...а после молчание
будет
в тоске
по-осеннему выть,
и в этой тягучести буден
я буду кричать
точно...
...выпь...
...
Живи, моё неистовство, гори,
из праздного незвучного эфира
свечу в ладонях нежных сотвори,
зажги на грани ледяного мира,
согрей меня и дай поцеловать
простую руку взглядом хироманта,
дающую простую благодать
плечам неутомимого Атланта.
Как линии изысканно просты:
вот чёрточка прерывистая жизни,
а вот следы обрывистой строки –
тропы к прыжку в ущелье эгоизма,
не прочитать извилистость судьбы –
в строптивость непокорной кобылицы
на виселицу кожаной узды
порывом ветра вздёрнута страница
моих стихов…
и в неземных снегах
я прячу в вехах все мои огрехи,
сковав теченье мысли в берегах
кровавых и неистовых доспехов...
...
...в безлюдных берегах таинственной рекой,
безумием отчаянья согретый,
я лодкой перевёрнутой влеком
претерпевать пороги бурной ленты...
...как хрупок мир – несчастен муравей,
соломинку таща на шее дикой,
не знает раб всей прочности цепей,
прикованный разлукою безликой
к округлости огромного весла,
под барабанным боем злого ритма,
с упрямством одинокого осла
раскладывая выкрики на рифмы,
ладонью вдавит острое перо
в морскую влагу голубой бумаги,
зажжёт бикфордов шнур и болеро
на нём станцует рыцарем отваги,
канатоходцем, балансир схватив,
бежит вперёд, чтоб встретить взрыв у цели,
вцепившись за единственный мотив,
звучащий в одиноком менестреле,
и выложит неосторожный свет
на равнодушье городского вече,
как выстрел, крик «Да здравствует Поэт!»
и будет вечер мной увековечен...
...палач занёс топор, не дрогнула рука...
в глазах остановились...
...облака...
...
... …папирус, стерпишь ли всю страстность,
не воспылаешь ли костром надежд? –
докажет острый стилос непричастность
к утраченному рубищу одежд,
ты видела костюм из мешковины?
верёвкой грубою завязанный браслет
лёг на запястья – болью пуповины
на эшафот в момент, как монумент,
молчать, крича, кричать молчаньем смею,
я право это выстрадал в бою,
немею, короную, телом грею
далёкую избранницу мою…
5. Усталость
...всё, что чувствую, не описать
из моих несказанных желаний,
и рассветную стрелку на пять
отпустить в сон окна и герани,
и москитную сетку встряхнуть
в кровожадности маленьких мошек –
в шёпот губ мягкой кистью смахнуть
со стола звуковязь нежных крошек,
марафоном строки вдоль стола
понад пропастью крышки, над краем
пролетает рука, как стрела,
растворяясь вдали в птичьих стаях,
где эпитетов малая дрожь,
где сравнений блестят перекаты,
где суровую правду и ложь
в кладку мыслей возводят закаты...
...там болезненно плачут стихи,
уходя, умирая навеки,
Боже мой, отпусти им, грехи
и закрой глаз усталые веки...
...
…бессонным взором в бесконечность утра
впадает мой усталый часовой,
хотелось жить бесчувственно и мудро,
не вкладывать в стихи собачий вой,
не знаю, не умею по-другому,
от критской девочки хватаю нить,
сердечным током по закону Ома
любовь, не привязав, остановить.
Да что же это? хватит ли мучений
на наш и без того железный век,
где без страданий не восходит гений –
не выживает русский человек,
перевернёт созвездья испытаний,
пройдёт в калитку Млечного пути,
где в океане маленький «Титаник»
горячность айсберга пытается найти,
и выпить из ковша лесного зверя
в двойной спирали горечь молока,
и на пороге смерти… в смерть не верить,
а веря лишь в уход за облака,
а сколько лестниц, гулких переходов,
а лабиринтов, не считая троп,
пройдёшь в стихах, до боли всё изведав –
кинжал пера и муку алых строф…
…да, что перо! оно – такая малость,
на шарик авторучки поменяв,
мы забываем то, о чём мечталось...
на голоса зазывчивых менял
не отзываюсь, сам я не меняюсь,
придавлен грузом творческих обид,
расту в непонимании, не каюсь
и выставляю мой вердикт на вид,
себя кляну… вам, творческие братья,
я не вменяю неудач вину –
она моя! помощник и соратник –
писать стихи и быть у ней в плену,
но, всё-таки, за краем жёлтой глины
в футляр простой – не надо эполет! –
мне положите веточку рябины,
скажите тихо –… здесь лежит…
…поэт…
Конец