"Тише, Ванечка...", "Покушай, Ванечка", "Ванечка болеет", "Ванечка спит","Ванечка..."
Анна Павловна никогда не повышала голос. Она была на это не способна. Совсем.
Ванечке 43 года. У него два метра горильего роста. Пустые глаза. И выдвинутая вперед челюсть, от того кажется, что он способен на что годно. Но больше всего он способен только на то, чтобы хорошенько выпить.
Когда Анна Павловна сломала шейку бедра, упав на улице, то ее единственная сестра,а моя бывшая свекровь, предложила после больницы переехать жить к ней...
"Пойми, тогда я смогу за тобой ухаживать как следует! А там, у тебя - ты же знаешь- там твой Ваня. Я его боюсь. Пожалуйста, переезжай ко мне..."
На что Анна Павловна ответила твердо:"Нет. Там - мои стены."
Вот и лежала она среди стен.Безмолвных и пустых. Прямо на полу.
" Так врач велел",- сказал Ванечка...
Моя свекровь приходила к ней, кормила, ухаживала, но только днем. Вечером приходил Ванечка и всех прогонял.
Ночами Анна Павловна спать не могла.От боли. И неизвестно было, что сильнее болело - сломанное бедро или ее надломленная душа...
А за стеной гулял Ванечка.За стеной гремела музыка, гудели пьяные голоса и даже устраивались танцы.
Умерла она тихо.Привычная не жаловаться, не выставлять свою боль напоказ, никому не мешать, никого не обижать.И ее уход ,в день Прощеного Воскресенья,выглядел особенно кротким. И кратким,как последний вздох...
"Помолимся в тишине наших сердец!"- взывал отец Цезарий. И бесконечно нежно и пронзительно пел орган.
Эту несчастную женщину хоронила ее единственная престарелая сестра и католическая церковь. "Это мой долг"- сказала она и отец Цезарий.
Нам оставалось только разделить с ними этот долг.
Она лежала, как живая.Лицо ее еще никогда не было таким спокойным и чистым. Казалось, что только сейчас Анна Павловна поняла, что судьба наконец-то предоставила ей то, чего не хватало при самой жизни. Она предоставила ей покой...
"Прими, Господи,эту жертву ради жизни вечной" - молитву отца Цезария заглушали пьяные вопли Ванечки, ее сына:
- Заткнись, гнида! Надоел уже!" - выл он в унисон органному пению.
-Дайте мир друг другу. И да благословит вас Господь!
-Заткнись!- кричал Ванечка.
И мы все были беспомощны...
Хотя, нет! Был один момент, когда уже не хотелось прощать, даже в Прощеное Воскресенье! Как искушение в Прощеный день. Как испытание был тот Ванечка.
Мы уже выезжали из церкви, когда он преградил нам дорогу, требуя, чтобы мы посадили его в нашу машину.
"Отойди! А то харю начищу,- совсем не по-христиански сказал водитель.
А я подумала:" И я тоже. Начищу."
Тогда Ванечка, сняв штаны, справил свою малую нужду прямо на наш новенький джип...
Вы скажете-"так не бывает" А я теперь знаю,что в жизни бывает все.
Похоронили Анну Павловну не там, где она хотела.А где-то с краешку от могил сверови и свекра. Выбора у нас не было. Промерзшая земля, смешанная с породой и камнями,едва поддавалась экскаваторному ковшу.
Но ей и не привыкать. Никогда в ее жизни не было так, как она хотела. Она и при жизни всегда была с краешку. На обочинке.
В центре был Ванечка. Ее сынок.
Серое пальто моей свекрови сухим листом склонилось над последним пристанищем сестры.
Худые плечи едва вздрагивали:"Вот, сестра, все сделала, как ты хотела. Ты же не любишь, когда венок висит на кресте,как ошейник...Вот. Поставила тебе цветы в корзиночках...Спи, сестра моя, спокойно. Все прошло..."
А Ванечка в это время кричал: " Поминки! А поминки где будут, я вас спрашиваю!"
И глаза его были безумными.
Ветер носил его слова. Но никто не оглянулся на него...
"И пусть ваши поступки и слова следуют за вами! Они будут нашим оправданием перед Господом..."
Мысли мои были далеко.
Я думала:"Вот и мое пришло время. Время потерь. Страда. От слова "страдать". Где же ты, веселая девочка, которой казалось, что впереди все только самое лучшее? Чем мы будем оправдываться перед Ним?"
Дайте друг другу мир! Это все,чего я хочу...