Поезд заснеженных суток набирает свой ход;
Фрески намёрзли на стёклах, но быстро теряют устойчивость,
И проводник включает приёмник немного пораньше
Часам к трём-четырём после полуночи.
Откуда-то сверху, взобравшись обычно на крепость мороза,
Летят первые позывные.
Радио Февраль вновь начинает работу, не взирая на градусы,
С неизменным ди-джеем:
Суит-ту! Суит-ту! Суит-ту! Суит-ту!
Четыре фразы, пауза, четыре фразы,
В переминающейся с ноги на ногу, ещё твёрдой ночной тишине
Солист.
Прекрасный костюмчик на нём: жёлтый жилет с чёрной сорочкой,
Почти соловей средь сугробов - ещё распоётся:
О сладкая, сладкая, сладкая, сладкая родина снега!
Услышь своего хорейного сына (или певунью)!
Так, повторяя без сбоев, упорно не уходя на рекламу,
Вскоре дождётся ответа: где-то чуть дальше, на крышах
Проснулся другой филиал, отзывается эхом,
Расширив существенно зону охвата,
Будя остальные.
И сквозь унисон скрещенных звуков
Что-то едва уловимое: наваждение, голос, помехи...
«Тсс.. Говорит, зима! Мои прощальные гастроли состоятся .тсс. .шш..
И по …тсс …число!
Жду всех! Не уезжайте! Будьте готовы!
До встречи в эфире!»
Суит-ту, Суит-ту!
Вот, повторилось опять, - прошляпили даты,
Изо дня в день те же трудности перевода,
Обычное дело.
Кончились новости. Дальше - концерт в режиме нон-стоп для тех, кто,
Проводив на работу сонных и хмурых,
Остался.
Симфония уличных звуков. Форточка настежь. Впускает
Хаос почти танцевальный - воробьиная часть,
Скрипящий снежный паркет и детские крики.
Кажется, Бог положил свои пальцы на клавиши улиц
Утренний ритм выбивает в бокале ложечка в подыгрыш
Поезд гудит вдалеке.
«Да, привезли уже, свежий, есть и батоны, спускайтесь»
Хлебный киоск посреди ожидания и оживления,
Беглая нота
Настроения суит.