Я не случайно на этом базаре,
Который зовётся у нас барахолкой,
Который к полудню в крикливом разгаре.
Как в сене, я в нём затерялся иголкой.
Иду в коридорной его мешанине,
Глазами лупя на носки и на туфли,
На баб, на старух, на мужчину в машине,
Который пешком если - полная рухлядь.
И прёт автовождь среди брюк, среди юбок
Когда-то цветущий, чернявый мужчина!
Колёсами давит потерянный кубок
И лёгкие ранит незримо машина.
Старуха беляш режет зубом последним,
Меж дёсен в бельё уронила всё мясо,
Склонилась и пальцем искрюченным ведьмы
Его зацепила в стакан из-под кваса.
А девушка стройная, туфельки - гвоздик,
Несёт у груди туфли с мощной платформой,
Повыше чтоб стал у кого-нибудь ростик,
Идёт она в той толчее коридорной.
Идёт и она, и вон тот и вот этот!
И я среди них - небольшой человечек.
И всех нас склеило горячее лето
Набором зажжённых безумием свечек.
Кто с шапкой стоит - будет в холод не лишней,
Кто хлам продаёт, чтобы что-нибудь дали.
Кто встал у ведра с краснорожею вишней,
Кто славой торгует - набором медалей.
А лето смеётся, а лето хохочет
Над теми, кто ищет одежду на тело,
Над теми, кто только о ценах бормочет.
И вся барахолка гудит ошалело!
Ижевск, 1972 год