Война. Урал. Копейск. Гибель бабушки Анны

   
 (продолжение – 1943 год)


Подробно ребятню-сверстников не помню.  Один только мальчик Вячик, не из нашего дома - смутное,  лёгкое ощущение дружбы и радости.  И веселящихся взрослых, которых явно забавляла наша взаимная симпатия.

А мне, действительно, очень нравилось ходить к Вячику в гости и нравилось его складное имя: Вячик-мячик.
Дома, где жил Вячик, не помню. Знаю только, что недалеко и налево от наших ворот.

Копейск был тогда, по-видимому,  совсем небольшим шахтёрским городком, скорее – посёлком. В годы войны многие здешние жители, в том числе и моя семья, держали скромное подсобное хозяйство.   Родители работали (отец – горный инженер на шахте, мама- учительница в школе) и моя бабушка Анна, в недавнем еще прошлом
нежная городская барышня, помогала семье – держала чудную кормилицу для меня и полугодовалого братишки Валерика - корову Красулю и поросёнка.
Помню жаркий пустой двор, большой сарай в этом дворе (он звался по-уральски  СТАЙКА). В стайке, кроме поросёнка и Красули, жил Красулин сын, хорошенький бычок по имени Бынька Борька. Помню полумрак этой стайки. Бабушка Анна в шутку сажает меня,  маленькую, на шею Борьке. Борька трясёт головой, возражает, наверное...
 
Позже случится страшное и добрая, смирная Красуля станет причиной гибели моей дорогой бабушки.
Где-то неподалёку от нашего дома проходила железная дорога. Самый первый, беспредельный  какой-то страх,  я испытывала от гудков паровозов. Они всегда возникали так неожиданно и так громко, что я в панике опрометью кидалась к бабушке, охватывала колени и зарывалась в её юбке. Этот момент я живо помню до сих пор. От гудков я всегда «спасалась»  у бабушки.
Летний вечер,  когда случилось несчастье, я тоже помню – открытым настежь в синее уже небо окном и непрерывным, неистовым каким-то рёвом паровоза.
Вот как погибла моя бабушка, Анна Ивановна Суворина.
Она, как всегда, вела свою славную, смирную Красулю из стада. Они были  уже у железнодорожного переезда,  когда подходивший поезд резко загудел. Корова испугалась, вырвалась и оказалась на рельсах.  Бабушка пыталось как-то согнать  животное с рельс, но сама была насмерть сбита не успевшим затормозить составом.
А было моей доброй, красивой бабушке немногим более сорока лет...
И не зря, наверное, я так боялась паровозных гудков.

Помню похороны бабушки. Светлый гроб на белой лошади; меня посадили на ту же телегу, впереди. Скромная, скорбная  процессия. Скромное, не слишком зелёное кладбище.  Бестолковая моя компания радостно катается на калитках голубых оград...