Ирина Коротеева
http://www.stihi.ru/2012/01/27/6074
Выжимала боль её до капли.
Шнуровала ледяным корсетом.
И, хрипя, она кричала: «Хватит!»
В самый тёмный час перед рассветом.
Боль пилила тело на кусочки,
Изощрённо знающе глумилась.
Но дойдя до невозвратной точки,
Интерес теряя, отступилась.
И, когда страдалица решала –
В ад ли, в рай? И было всё едино.
А куда возьмут, ещё не знала,
Ей впервые показали сына.
И на прежних матерей похожа
В страхе за него она рыдала.
Ведь прекрасней этих ручек–ножек
Ничего-то в жизни не видала.
Темной ночью у его кроватки
Умоляла Господа порою:
«Боже, дай ему дороги гладкой!
Всё плохое я собой закрою…».
Ах, каким же он красавцем вырос!
Синий взгляд, в плечах косая сажень.
И щетина первая пробилась,
И, как взрослый, стал он очень важен!
Вихри чувств, влюблённости, свиданья,
Поцелуи, обещанья, вздохи.
Маме от сыновнего вниманья
Оставались высохшие крохи.
И она придирчиво вздыхала,
И ждала на кухне до рассвета,
И опять обед разогревала,
И спала, не выключая света.
Приходил голодный, виноватый…
Мать всегда слегка его журила.
И ещё сильнее, чем когда-то,
Сына повзрослевшего любила.
Жизнь своею чередой катилась,
И в урочный час пришла повестка.
Вроде, ничего и не случилось,
Только сердце оборвалось резко.
Он на проводах её не слушал,
Обнимая хмурую девчонку.
Мама думала, что так и лучше,
На дорогу дав ему иконку.
Белые конверты полетели
Птицами, дарующими счастье.
С ними было легче ей в метели
И уже не страшно так в ненастье.
Только жизнь ножом, острее бритвы,
Судьбы их безжалостно вспорола…
«Сын Ваш пал на поле ратной битвы.
В феврале. Числа двадцать второго».
И вернулась боль, подруга злая,
В сумасшедшем вихре закружила,
Незаконченное вспоминая,
И тянула, и тянула жилы…
Мысль на дне её сознанья билась,
Когда тяжкий груз несли солдаты:
«Как в коробке этой уместилось,
Всё, что было дорого когда-то?»
Уготован сыну путь опрятный,
Меж могил насыпаны дорожки.
«Что это за ящик непонятный?
Кто замазал краскою окошко?
Я прошу, вас, люди, помогите!» -
Повторяла, словно заклинанье.
«На минуту сына покажите!!!»
Но ответом было ей молчанье…
И голодной хищницей казалась
Темнота могильного провала.
Мать, помочь отчаявшись, старалась –
Гроб собой железный закрывала.
Полетели горестные комья
И о крышку гулко застучали.
«Больно, Господи, ну как же больно…»
Словно камни те в неё бросали.
Потянулись серые недели,
Месяца повисли кандалами.
Ей дышалось трудно, еле-еле,
Горькими бессонными ночами.
В час, когда до пропасти осталось
Сделать шаг, с безумным миром в связке,
Ей приснилось, или показалось:
Сын-то жив! Хоть ездит на коляске...
И совсем другой она проснулась:
С радостным румянцем во все щёки.
Что-то на душе перевернулось
В эти удивительные сроки.
И к сыночку данная иконка
Потянула как магнит. В дорогу!
К своему любимому ребёнку
Заспешила мама на подмогу.
Но Кавказа древние вершины
Хмуро и не ласково встречали.
Удивлялись сильные мужчины,
Ей в ответ растерянно молчали.
Не сравнится с материнской верой
Ничего на этом белом свете!
Ей Господь отсыпал полной мерой
Мужества на тысячу столетий.
И она искала! Очень стойко
С ротой сына проходя торосы.
Где же не бывала она только,
Выплакав над мёртвыми все слёзы.
Мальчикам седым, ещё безусым,
Матерью второй отныне стала.
Сыновей своих, когда-то русых,
Как могла от бед уберегала.
Каменными горными хребтами,
Где чужому – братская могила,
Наравне с суровыми бойцами
На Голгофу каждый день всходила.
Сколько глаз дрожащею рукою
На холодных лицах закрывала.
Ночью лишь, наедине с собою,
Горьким думам волюшку давала…
Вот уже с лесов сошла «зелёнка»,
И в свои права зима вступила.
Ну а мать пропавшего ребёнка
Почему-то всё не находила.
Только не мешала ей погода
К цели своей следовать упрямо.
…Утром командир родного взвода
Попросил: «Вы, помогите, мама…
Только Вам могу доверить это.
Пацанов зелёных постреляли...
Их отправить в лазарет к рассвету
Санитары нам пообещали.
Тут недалеко, всего час лёту.
Отдохнуть Вам тоже не мешает!
Но, как отдохнёте, сразу в роту:
Вас ребятам очень не хватает».
В госпитале низкие порожки,
Чтоб легко коляски «проходили».
Лишь она присела, на дорожку,
Как в глазах полоски зарябили…
В инвалидной старенькой коляске,
На халате сером поясочек,
Как в приснившейся давнишней сказке,
Ей навстречу ехал... ОН! «Сыночек!!!»
На колени перед ним упала,
Обхватила остренькие плечи,
И на ухо без конца шептала:
«Потерпи, сынок, уже полегче».
Прижимая к сердцу своё чадо,
Пальцами сведёнными, поближе,
Слушала, как лучшую награду:
«Мама! Мамочка... Я жив, я выжил!
Я контужен был и сильно ранен,
И не помнил имени и рода,
Только вот вчера дружок татарин
Поступил к нам из шестого взвода.
С головы как пелена упала,
В миг один, как с дерева листочек.
Если б знал, что ты меня искала
Побежал бы...» «Ничего, сыночек!
Мама рядом, значит всё в порядке.
Дай-ка потеплей тебя укрою.
Подремли, ну хоть минуту, сладкий,
Буду я всегда теперь с тобою.
Баю бай... Стелю тебе постельку...
В новый день начнётся жизнь сначала...»
И коляску, словно колыбельку,
Худенькой рукой своей качала.
"Боль ты, боль... Заклятая подруга.
Что ж тебе спокойно не живётся?
Что в груди закручиваешь туго?
Видно знаешь: своего добьёшься...
Но за то скажу тебе: "Спасибо!",
Что дала мне свидеться с сыночком..."
И последние забравши силы,
Мир померк, и сузился до точки...
Раскрутилась старая пружина,
Полыхнуло сердце... и сгорело.
Мать в глаза испуганные сына
В миг последний счастливо смотрела…
У одной могилы на погосте
Роз не переводятся букеты.
Воробьи заглядывают в гости,
Мчится мимо ласковое лето.
И на нотах красного заката
Ветер напевает свои гаммы,
Той, которой вместо скорбной даты,
Выбили одно лишь слово «МАМА»…
* * *
Людмила Фоменок
Какая боль!!! До сердца... До костей...
И не прочесть без слез мне это творчество.
Да, схожих судеб много матерей...
А сколько без детей осталось в одиночестве...