На чёрном всаднике верхом —
чумазенький черток.
Он въедет в каждый двор и дом,
и в царственный чертог.
Укрывшись под воротником,
пригревшись под плащом,
возьмёт он власть над языком,
над сердцем, над умом.
Правитель разомкнёт уста —
черток найдёт слова,
что с виду чище, чем хрусталь,
и слаще, чем халва.
Придворный, чья душа пуста,
поддакнет как болван,
и ложь, липуча и густа,
польётся вниз по лбам.
«О, как практичен чёрный цвет!
Он белого честней!» —
прокаркает авторитет
пред шайкою своей.
«Он утончает силуэт!» —
продолжит мысль эстет.
И дамы элегантных лет
рванут в кордебалет.
Плебеев чёрные ряды
сомкнутся в цепь вражды,
и не останется твердынь —
сдержать набег орды.
Ведь сирых ложь — дитя беды,
бесстыжий плод нужды,
а правде, что не даст еды,
умы рабов чужды.
«Да здравствует наш юный царь!» —
взревёт льстецов отряд,
встречая сморщенную тварь,
чьи зенки слизь сочат.
Во взгляде — жуть, и муть, и хмарь,
в речах — смертельный яд…
«Виват!» — трезвонит пономарь,
а слышится набат.
Средь чёрной рати в чёрный храм
проедет катафалк,
и чёрта коронует там
великий Мертвиарх.
Он даст обет царить в веках,
взойдя на саркофаг,
где бдит, звезду держа в руках,
непогребённый прах.
И что нам делать, милый друг,
когда пройдёт испуг?
Хранить от нечисти свой круг,
не пачкать скверной рук.
Ещё под снегом дремлет луг,
но слышен дятла стук,
и Феб готовит к битве лук,
а пахарь ладит плуг.
Ведь и в империи химер
не всюду тлен и смерть.
Хоть воробья возьми в пример —
он истинен, поверь!
Не лжёт ни дерево, ни зверь,
и ты не лицемерь,
а главное, спокойно верь:
прорвёмся без потерь.
Чертям недолго жировать
в угаре шельмовства.
Ведь дважды два не будет — пять,
вот это – чёрта с два!
И правда прорастёт опять,
как сквозь асфальт трава.
Храни свой лес, расти свой сад.
Весна. Страна. Москва.
5 марта 2012