ВЕНОК СОНЕТОВ
1
В пряном сне осенней тишины,
В немоте рассеянного света
Ходят сказки северного лета
Тенями серебряной луны.
В них незримо соединены
Вечный мрак и вечное горенье,
Слепота и гордое прозренье,
Божий глас и хохот сатаны.
Ветер рвёт покровы гибких лоз,
Оплетает медью киноварь
И метёт от клёнов и берёз
По аллеям солнечный янтарь.
Осень вышла к лету на свиданье
В золотистой шали увяданья.
2
В золотистой шали увяданья,
В паутинках тонкой седины,
Длится сон и длится ожиданье
Леденящей снежной пелены.
С марей севера, с уступов южных гор,
Заплетая локоны Аньези,
Вырвались из запертых Пандор
Спящие в оковах и железе.
Воспалённым заревевом зари,
На холсте безмолвного простора
Василиски - злые упыри -
Ткут канву холодного узора.
Где, по краю, в виде назиданья,
Бродит тень любви и состраданья.
3
Бродит тень любви и состраданья,
А в огне нечаянных костров,
Тлеют сказки, теплятся преданья
В Лету уплывающих миров.
Сонмы тел – светильники молчанья,
Плавились, как тонкая свеча,
Став на вахту гордого отчаянья
Под полотна злого кумача.
Люди – тлен. Властителям идеи
Постаменты ставят на костях.
Факельно пылает красный стяг
В голубых дворцах Гипербореи.
Каждый воин сказочной страны
Бредит ожиданием весны.
4
Бредит ожиданием весны
Белизна. В туманах зимней стужи
Грезятся проталины и лужи
На осколах звонкой тишины.
По оврагам кудри разметала
Девица красавица весна.
Всюду, где стопа её ступала,
Ландышей мелодия слышна.
Чёрный грач, посматривая строго,
Боком скачет в первой борозде...
И опять сердечная тревога
Выпью плачет утренней звезде,
Где, в свеченьи молниевых гроз,
Глаз теченье, всполохи волос.
5
Глаз теченье, всполохи волос
Манят в царство грёз и сладкой дрёмы,
Хоть слышны рокочущие громы
И видны знамения угроз.
Разуму, неверие и ропот,
Как ветрилу яхты свежий бриз.
Недостаток знаний лечит опыт,
Отрицая леность и каприз.
По непредсказуемой спирали
От фанфар, до мелочной тщеты,
Мы дерзали, грубо вырывали
Будущего нервные черты.
Парадиз и язвы поколенья,
Озаренья мысли, ослепленье.
6
Озаренья мысли, ослепленье
Бьющейся рефлексией волны
Наполняют каждое мгновенье
Чувством непростительной вины
В том, что дни отпущенного срока
Сеем серым пеплом на поля,
Что, веленьем пагубного рока,
Идолов творим из хрусталя.
Чтобы тут же, в творческом порыве,
В Гамлетовском «Быть или не быть»,
Сбросить их, как тягостные гири,
И о мёртвый камень раздробить.
Чтоб нести до светопреставленья
То моленья небу, то глумленье.
7
То моленья небу, то глумленье,
То непротивленье, то война,
То неудержимость восхваленья,
То непонимания стена.
В трепете отчаянных биений
Проступал разбуженный рассвет.
Летописи взлётов и падений
Вёл историк, песенник, поэт.
В пламени жестоких инквизиций,
Где пылали люди, как дрова,
Прорастали фениксами лица
Галилея, БрУно, ЖоффруА.
Здесь ответ и заданный вопрос
Бились в пепле пламенных полос.
8
Бились в пепле пламенных полос,
Прорастали мукой искупленья
И несли, без тени сожаленья
То кресты, то тернии из роз.
Над жрецами власти всех мастей
Чутким резонатором мгновений,
Таинством великих откровений
Зрело СЛОВО – памятник страстей.
Стоики и мерзкие химеры
В летописях переплетены.
В них премногочисленны примеры
Гибели поэтов без вины.
Растворялись в небыли они,
Превращаясь в звёздные огни.
9
Превращаясь в звёздные огни,
Причащаясь знакам зодиака,
Трепетали жертвенного знака,
Но оспорить? - Боже, сохрани.
Пили горький яд предназначенья,
Отрицая ненависть и страх,
Принимали гибель и мученья
В лагерях, кострах и на крестах.
Вспомните, давно ли это было?
От побед и прочих славных дел
Злая сила лучших уносила
В Лету, ссылку, просто на расстрел.
Без лица, без близких, без родни
Уплывали в вечное они.
10
Уплывали в вечное они,
Рвали связей видимые звенья,
Уносились волнами забвенья,
Оставаясь жертвой искони.
В прахе перепаханных равнин,
На руинах рухнувших империй,
Вырастал державный властелин,
Как проклятье гибельных мистерий.
Собирал не помнящих родства
Под знамёна нового Аттилы...
Погибая, корчились слова,
Смятые позором грубой силы.
Призраками бились невесомы,
Наполняли магией истомы.
11
Наполняли магией истомы,
Ожиданьем света и тепла.
Знаками и звуками влекомы,
Плыли вдаль без греби и весла.
Наливались силой становленья
Гневные и грозные слова.
Над погостом злого поколенья
Пробивалась неба синева.
Свет и тьма едины в вечном споре.
Трель капели в грае воронья.
Всё несут, одна другому вторя,
Правды соль, со сладостью вранья.
Леденеют в небе купола.
Всё слышней гудят колокола.
12
Всё слышней гудят колокола,
Направляя в нужную струю,
Где немеют жертвенно тела,
Замерев послушно на краю.
Каббалу поэтьего кристалла,
Дабы уберечься от беды,
Стрелами сбивали с пьедестала,
Заливали струями воды.
Чтоб сатиры жгучей откровенья
Не мутили разум новизной,
Чтобы патриаршие владенья
Стали неприступною стеной.
Свет любви, минуя эти домы,
Мечется по золоту соломы.
13
Мечется по золоту соломы
Грех любви и дружбы недосуг.
Всё язвит, натягивая лук,
Шалунишка, с молоду знакомый.
Милый мальчик, славный карапуз,
Дивный свет витает над тобою.
Повелитель нимф, любимец муз,
Замки покоряющий без боя.
Ты отрада истины земной,
Оправданье тягот и лишений,
Жрец кровавых жертвоприношений,
Не гаси свой факел смоляной.
Чтоб для новой жизни ожила
Светозарь последнего тепла.
14
Светозарь последнего тепла
Принесло в лукошке «бабье лето»
На лучах рассеянного света,
На изломе птичьего крыла.
С осветлённой грустью высоты,
На ковры игольчатых соцветий,
Как слова, скорбящие о лете,
Падают багряные листы.
Чу – кукушка, чу – шуршит травой
Иглами усеянный комочек
И несёт грибок из мшистых кочек
В норку, за опаловой листвой.
Таинства лесов заключены
В пряном сне осенней тишины.
15
В пряном сне осенней тишины
В золотистой шали увяданья
Бродит тень любви и состраданья
Бредит ожиданием весны.
Глаз теченье всполохи волос,
Озаренья мысли, ослепленье,
То моленья небу, то глумленье
Бились в пепле пламенных полос.
Превращаясь в звёздные огни,
Уплывали в вечное они,
Наполняя магией истомы.
Всё слышней гудят колокола.
Мечется по золоту соломы
Светозарь последнего тепла.