Он пометил в себе все убогие дни
И поставил на прошлом печать,
Но по-прежнему рвали запреты они,
Не давая привычкам молчать.
И сурово глядела судьба – целиной,
Нераспаханной, твёрдой, чужой,
Покушаясь с усмешкой на зыбкий покой,
Что скрывался под жухлой межой.
За тщедушием воли топорщились льды
Да теснились завалы обид…
- Ну, а где та земля, что дарила цветы? -
Ведь безумьем по горло я сыт!
- Разве можно ту твердь распахать одному
Чтоб насытить священной водой?
Как же спящую жизнь я один подниму
И от недругов выдержу бой?!
Сделав пару шагов по безликой меже,
Слабый дух на колени упал…
И засохли цветы, что томились в душе,
У того, кто не жил, а страдал…