И никаких объяснений. Всё было понятно без слов. Он смотрел на неё таким влюблённым взглядом! Как мальчишка. И она засмущалась, будто девочка-старшеклассница, которая впервые почувствовала, что такое настоящая любовь. По сути, так оно и было.
Ей разрешили побыть с ним до утра. С сердцем всё было в порядке. Просто он переволновался, когда ехал к ней, и на вокзале присел, чтобы отдышаться. Здесь его и увидели сердобольные пассажиры. Он был очень бледен, и сосед по купе, которому он ещё в поезде рассказал, что перенёс инфаркт, вызвал на всякий случай скорую. И, конечно же, когда Ларисе звонили со скорой, немного преувеличили, сказав, что подобрали его на улице. Это чтобы она поскорее приехала.
Лариса присела на краешек кровати, приложила ладонь к его разгорячённому лбу. Он закрыл глаза, взял её руку, прижался к ней губами…
- Господи! Как хорошо! – подумала Лариса, - Пусть бы этот миг длился вечно!».
Они молчали. Но это молчание было красноречивее всяких слов…
А утром они уже ехали в такси к ней домой. Поднялись на крыльцо. Лариса попробовала открыть дверь ключом, но та не открывалась. Изнутри послышался какой-то шорох и дверь распахнулась. На пороге стояла молодая женщина, очень похожая на Ларису.
- Мама! – воскликнула она. – Что случилось? Я всю ночь не могла дозвониться. И вот приехала, а тебя нет. Хорошо, ключ с собой прихватила, а то так и ждала бы тебя у закрытой двери…
- Познакомьтесь, - улыбнулась Лариса. – Это Павел Иванович. А это моя дочь Зинаида…
- Очень приятно, - ответил Павел. Зинаида взглянула настороженно.
- Взаимно, - сухо ответила она. – Мама, так что же всё-таки произошло?
Где ты была?
Ларисе было неудобно, что дочь позволяет себе так разговаривать с ней в присутствии Павла.
- Подожди, - сказала она. – Давайте позавтракаем. Мы голодны.
Не так она представляла себе тот миг, когда они останутся одни в квартире. Когда можно будет, наконец, сказать обо всём, что чувствуешь, что думаешь. Было досадно, что так не вовремя появилась дочь. Она месяцами не приезжала и никогда не беспокоилась о матери. А тут вдруг вспомнила о её существовании. Вероятно снова что-то нужно. Без причин Зина не приезжает.
Предложив Павлу посмотреть телевизор, мать и дочь уединились на кухне. Под видом приготовления завтрака. Павел присел на диван. Осмотрелся. Он так давно мечтал оказаться здесь, чтобы увидеть, как живёт его любимая женщина, какая обстановка её окружает. Ведь это так важно, чтобы лучше понять человека. И вот он здесь. Комната небольшая, но уютная. Чувствуется заботливая рука хозяйки во всём. Казалось бы, то же, что и у него. Те же полки с книгами, те же репродукции любимых картин. Во многом их вкусы совпадают. Когда он увидел у неё на стене любимого Айвазовского, а напротив – «Лунная ночь на Днепре» Куинджи, он был приятно удивлён. Да, всё то же. Но какой-то неуловимо нежный отпечаток лежал на всём, к чему прикасалась её рука. Он почти физически ощущал это.
Подошёл к полке с книгами. Взял первую, попавшуюся под руку. И вдруг услышал доносившийся из кухни раздражённый голос дочери:
- Мама! Тебе что, делать нечего? Не за кем ухаживать? Если есть такое желание, забери на лето внуков. Уж они не дадут тебе скучать! Зачем тебе больной человек?!
Павел почувствовал сильную слабость в ногах. Присел на стул, чтобы не упасть. В глазах потемнело. Сквозь шум в ушах он услышал, как Лариса что-то резко ответила дочери и та, схватив в прихожей сумку, ушла, хлопнув дверью. Настроение было испорчено. Лариса пригласила его к столу, сказав, что дочери позвонили, и ей пришлось покинуть их. Хотя подозревала, что Павел мог слышать их разговор на повышенных тонах. Душевной тёплой беседы за чашкой чая, такой, какие бывали у них, когда она приезжала к нему, не получилось. После завтрака он засобирался. Лариса пыталась его остановить, но тщетно. Павел успокаивал её, говоря, что никогда не прогуливал на работе. И что сегодня – первый его прогул. Благодаря ей. Что он увидел, как она живёт, увидел, что всё в порядке, и может спокойно ехать, продолжать свои трудовые будни в ожидании её новой командировки.
Вышли на улицу. От снега не осталось и следа. Яркое весеннее солнышко растопило даже сосульки на крышах. Весна уже окончательно вступила в свои права. Павел всё время улыбался, храбрился, шутил. Но перед самым отъездом, перед тем, как войти в вагон, вдруг с горечью сказал:
- А ведь права твоя дочка! Какой из меня жених?! Не жена нужна, а сиделка.
Лариса ахнула:
- Ты что, так ничего и не понял?! Никто мне не нужен, кроме тебя! Никто! И я что – девочка семнадцатилетняя? Кому за кем ухаживать придётся, неизвестно! Мы что, уже хороним себя?! Я люблю тебя! Неужто непонятно?!
Проводница закрыла дверь в тамбур вагона, но эти слова он услышал. Она увидела его широкую улыбку и блестящие от радости глаза. И в изнеможении опустилась на стоящую рядом скамейку. Слёзы брызнули из глаз, но она их не вытирала. И они бежали и бежали по её лицу ручьями. И недаром… Весна ведь!...))).