ей просто хотелось выжить.
дождаться последних схваток,
покраситься в какой-нибудь рыжий
а то и синий,
а пока у нее тридцать открытых вкладок
и опустошающее бессилие.
остывшие макароны пикантны в своем безразличии
к вилке, да и любой другой вещи.
в ее пустом доме любой предмет апатичен,
и в тишине она слышит,
как весь мир взваливается ей на плечи
и ползёт еще выше.
она делает телевизор потише, открывает окно -
подоконники никогда не бывают слишком скользкими.
она делает вид, что ей все равно,
а сама подглядывает за лужами на асфальте,
что остались еще с прошлой осени,
и мурашки заползают под платье.
она включает плиту, все четыре конфорки:
за столом с ней дениелс и мягков.
они прощают ей все пороки,
все грехи и печали разом,
она слышит, как мир разбивают на сотню кусков
и смывают их в унитазе.
в следующей серии она выписывается из клиники
со справкой, что стала лучше.
ее парни - сплошь панки да битники -
хардрокеры на олдскуле.
а в конце она выгодно продает душу
и покупает туфли.