....................................................../На каблуках из перца. Paris. Editions Champ Libre........../
рубище на
арнольди скоро
взгляд на привычные
сыр в
снег
----------------------------------------
не
вечер
ещё не вечер
но то,
что не ты ни я не помним о том
смущает врачей больницы
придумавших этот город, тусклые лампы в нём
мы заходим за бледные лица,
проспекты столицы, свет фонарей
а на самом деле выносим брагу
сбившихся над семечками голубей
кожа
листья искусаны ветром
господи, кто мне поможет
усыпить
боль
в ветках клёна запуталось осеннее солнце
огонь сбегает по сердцевине в корни
что-бы понять что такое тьма
тяжесть земли, пропитанная водой,
грезит самую малую вечность мной
я это чувствую кожей,
поражённою тьмой
забастовка
иероглифы бастуют внутри пирамид
странное зрелище темноты
вскрытые саркофаги плывут следом за богом ра
его перевёрнутой
ладьи
рубище на колоде
в рубище от василия блаженствую
в колоде от достоевского только черви
я точно знаю, что все мои мысли девственны
когда говорю о смерти
дантес
стреляю в снег
падает пушкин
над чёрной речкой ворон несёт трость
невыносимая боль скрипит на губах колеи
карета
как колокол раненый
хрипит
от комендантской дачи до мойки
кресты и свечи
мне хочется выпить
только рука болит
нет
из руки
выбирается с розовым дымом
пустота
её путь от сердца к запястью
её страх - весна
её тени - кости
лежат, похоже на буквы из слова НЕТ
перед входом в рассвет
правда
восемь ступеней вправо
на ножках сломанных карандашей
которыми нарисовали голос
того кто не умеет петь
вот и вся правда
для ледяных ушей
чп
с неотложек
пострадавших
переносят
в память зрачка
забивая проходы света
реанимация не спасает
сми
подтверждают
факт
взрыва метана
в венах
дом
в луже гороховый суп
на втором этаже открыто окно кухни
дождь окружает дом
а обед плавно перерастает в ужин
по капелярам капель
запах бежит к земле
а земля отрыгивает безмолвьем
продолжая кружить на свинной волне
вывернутых на изнанку комнат
аорта
седой портвейн, влажная сигарета
я задыхаюсь от дыма сгоревших стёкол
от рёбер,
сжимающих
двенадцатипало
аорту
до крови
идущей горлом
арнольди скоро умрёт
арнольди больна раффлезией
она скоро умрёт
её красный халат пахнет плесенью
кожа в язвах
наследники приезжают на ягуарах
один раз в год
и то если в небе нет туч
и ветер вместе с песком
гоняет по пыльной дороге радугу
арнольди любит пить дождевую воду
ещё
молчать
в её доме огромном слова резанируют с небом
и тогда разрушается память далёких гор
смещаются чувства к центрам пустынь, а вера
уже не вера, а перелом ключицы и боль
арнольди не любит дышать
потому что ей кажется: в воздухе много хлорки
а ещё она любит читать гарсиа лорку
глазами с цветочной пыльцой
шелестя губами
так тихо
что сны засыпают сами,
забывая о том,
что арнольди скоро умрёт
взгляд на привычные вещи
я смотрю лишь туда
откуда я ухожу
поливать цветы и готовить завтрак
я слышу лишь то
что уже потеряло звук,
что уже обрело покой
падающего лепестка
на тарелку с остывшей едой
зола
дерево сгорает быстрей человека
вода замерзает быстрей человека
были б руки мои ветвями...
кровь была бы моя водой...
я б тогда не думал о вечности,
становясь золой.
сыр в мышеловке
когда яблоки падают вниз
шаги не слышны
но мышиный шорох боится
вылезать из глубоких нор
и тогда кусок сыра
понимает как он одинок
и подставляет дырявую голову
под железный щелчок
ветер
ветер
тридцать шестого года
рожденные на присосках, крючках, крюках
встретили свою старость
дверные защёлки
гремят
трамваи
уже знают
красное уменьшенное до трети -
кровавые слёзы
на белых лицах
в синих глазах
снег идёт
снег идёт
в мыслях
ночь
голубиная книга открыта на первом закате
который разворошили бездомные псы
переосмысленных нами желаний
дороги фитиль догорает
последний фонарь
кривляка из рода кривляк
как любое пламя
во мне инквизиция так же прощает как и сжигает
и это знак
того,
что однажды придуманное выбросит белый флаг
на уровне триннадцатого позвонка
и звякнет о пол пятак
моё
кладбище у болота
полчища комаров
облепили кресты
(и как будто сосут из них кровь)
я прохожу незамеченным
между могил
не удивляясь табличкам
с именем
только моим
=========================================== пока как черновики
деревья
мы не помним даже о том, что деревья молчат
потому-что пытаемся слышать их крик
ловим пенцетами мух
чтобы скальпелем языка
почувствовать вкус
украденного молока
вытекающего из аорты
ствола
перебитого у нижнего шейного позвонка
не живи
не живи отрезанным от своего взгляда
камни с ногами людей идут по разбитым стёклам
а опавшие листья вшивают в вечер ночь
говоря на языке собаки
луна превращается в дождь
гребец
море не оставляет выбора
руки отгрызли акулы
теперь я гребу ресницами
но всё также вслепую
учитель
вычерпывая хаос из лужи, возбуждённой ветром
я вижу руки, похожие на отброшенные хвосты ящериц
я вижу солнце, которому больше трёх суток
я вижу учителя,
который учит храмовых карпов самому древнему знанию
как не жить бесконечно
.