Лес дремучий стоит предо мной,
Ни дороги туда, ни тропинушки.
В нём находится терем драгой,
Моей сладкой зазнобушки, Зинушки.
Как пробраться к ней, ясень, скажи.
В это новое место не хаживал.
Городская была - "оторви,"
От неё приставучих отваживал.
Отвади'л всех, осталась одна,
Не давала и лёгкой надежды.
Для неё мой порыв - трын-трава,
Ей удобнее глупость невежды.
Я ухаживал долго за ней,
Рвал во скверах тюльпаны и розы,
И букеты охапкой носил,
Первый сок ей дарил от берёзы.
По ночам "жёг" строкою листы,
И на суд ей взволнованно, оды,
И она под напором сдалась,
Были, были - амурные годы.
Я пленился её красотой,
Ревновал, убивался и плакал.
Осыпал поцелуями грудь
И про чувства ей в ушко бала'кал.
А она вдруг исчезла, как сон.
Без неё, как без воздуха стало,
Но сорока мне весть принесла,
По сорочьи мне настрекотала.
А теперь, друг мой ясень, стою,
Пред стеною зелёной и прочной.
Укажи мне к любимой тропу,
Под сияньем луны полуночной.