по мотивам рассказов Джека Лондона
Безмолвие белое стелется вдаль,
И солнце глотает искристым туманом.
Ступаешь по насту - звенит словно сталь.
Всё схвачено мёртвым, морозным капканом.
Затихла природа, лишь нарты скрипят,
Собаки в упряжке бегут и не лают .
Замёрзли, бродяги, порою хрипят,
Рвут упряжь вперёд и друг друга кусают.
Стволы у деревьев от холода рвёт,
Как выстрел хлопушки, сороку пугает.
Слипаются ноздри, в усах мёрзлый лёд.
Дыханье до самых кишок обжигает.
На нартах, продрогший напарник сидит.
Закутался в шубу - медведь бородатый.
Размялся бы бегом, но лишь материт
Собак и погоду. Вот, лодырь проклятый!
По руслу речушки, за нартами вслед,
На лыжах бегу - всё собакам полегче.
От солнца и снега почти что ослеп.
А к ночи мороз завернёт ещё крепче.
Зимовье оставили - не протопить.
В посёлок добраться - одно лишь спасенье.
Там можно в комфорте до марта пожить,
И в бане помыться. Мечта! Наслажденье!
Крутой поворот и суженье реки.
Здесь летом стремнина теченьем играла,
Коварное место, и льда языки
Она, замерзая, шутя задирала.
Как чувствовал! Лёд под ногами трещит!
Собаки сдурели, от страха рванули,
Упряжку порвали, напарник кричит,
Но разве удержишь? Вперёд маханули.
Из трещин под ноги сочится вода.
Ужасную пасть разевает стремнина.
По льду на коленях ползу, но куда?
Все руки в крови - кромки как гильотина!
Напарник за нарты схватился. Глупец!
Они словно камень на дно потянули.
Разок подо льдом он мелькнул и конец...
И он и припасы еды утонули.
Хватаюсь за лёд, но беззубая пасть,
Из глотки бурлящей воды не пускает.
Нет! Я не хочу, как напарник пропасть!
Одежда намокла, вода обжигает.
За лыжу схватился, подмял под себя.
Теперь не спешить, что бы лёд не ломался.
Тихонько, тихонько. Тут быстро нельзя.
Ну вот! Слава Богу, на берег добрался!
Оставили силы, но лютый мороз
Впивается в мясо. Скорее согреться!
Одежду отжать. Это первый вопрос.
Колотится бешено жаркое сердце.
Сдираю одежду, отжал то, что смог.
Оделся. Под ёлку залез еле-еле.
Тут снега поменьше. Сейчас костерок.
А спички всегда возле сердца, на теле.
Спокойно, не трусить. Ещё поживём!
Чёрт! Спички намокли! Три только сухие.
Три маленьких жизни с заветным огнём.
На вас вся надежда, мои дорогие!
Так, чиркаю первой. Промок коробок!
Сдирается сера и ветер поднялся.
Проклятье! Сломалась! Лишь жалкий дымок
На чёрном, шипящем конце показался.
Молю тебя, Господи, мне помоги!
Куда же твоё сострадание делось?
Пожалуйста, спичку хоть эту зажги!
Она зашипела и вдруг загорелась!
Дрожащей рукой подношу огонёк
К опавшей листве, что собрал между веток.
Но в это мгновенье подул ветерок.
Погасла надежда, мигнув напоследок.
Проклятый сквозняк, ты же жизнь мне задул!
Последняя спичка! Ну, смилуйся, Боже!
От ветра еловые лапы загнул.
Погаснет и всё, и ничто не поможет...
Ага! Загорелась! Сюда огонёк!
Поешь эту травку, листочки сухие.
Мой милый, хороший, расцвёл как цветок.
Теперь нужно веточки, но небольшие.
Трещит! Ах, проказник! Дымок потянул!
Потолще суков я сейчас наломаю!
Я ветку на дереве рядом рванул
И снежная шапка скользнула по краю.
Застыло мгновение, словно во сне.
Я видел как с ели сорвалась лавина.
Теперь я лежу на снегу в тишине,
Жену вспоминаю, дочурку и сына.
Собаки вернутся, меня разорвут,
Растащат по снегу кровавые кости.
Весною охотники может, найдут.
Какая тоска... Нет ни страха, ни злости.
Покой и безмолвие дарит мороз.
Безмолвие белое - нежная вата.
Пожить мне недолго однако пришлось.
За глупость, да жадность похоже расплата.
Не чувствую тела, не чувствую рук.
Бездонное небо прозрачно, спокойно.
Упрямого сердца разносится стук,
Всё, глупое... Тише. Замолкни. Довольно...