Домой меня везла ночная электричка.
Скакала за окном над омутом полей
рогатая луна, и вспыхивали спички
далеких деревень в таежной снежной мгле.
В дремоте было мне ни холодно ни жарко,
но голос хриплый вдруг меня вогнал в тоску:
«Сограждане, прошу, подайте сколь не жалко —
я горло рвал врагу зубами - за Москву!»
Испитый старикан в проходе меж сидений
ушанку протянул и на колени встал.
Нам всем не просто жить — в людских глазах смятенье:
зачем ты не убит? Зачем не генерал?
В вагоне, как в гробу, смертельно тихо стало,
тревожно женщинам и горько мужикам.
За окнами луна над снежной мглой скакала,
и тени от столбов хлестали по щекам.
Он встал и вновь побрел вслед за судьбой жестокой.
На пьянку ли, на хлеб — пойди его спроси —
я мелочи наскреб вдогон ему немного, —
а победителей не судят на Руси.