ГЛАВА ВТОРАЯ
КАВКАЗ И КРЫМ
«Приехав в Екатеринослав, я соскучился, поехал кататься по Днепру,
выкупался и схватил горячку по своему обыкновению».
А.С. Пушкин – брату Льву 24 сентября 1820 г.
I
Нас случай иногда спасает.
Так и поэта случай спас.
В то время, на исходе мая,
Раевский ехал на Кавказ.
На южные дивясь красоты,
С семейством ехал он на воды.
Поэта он застал в бреду,
И смог предотвратить беду.
Замолвил за него словечко,
И Пушкин отпуск получил.
Да он там и не нужен был.
Сгорел бы просто, словно свечка.
На счастье, бравый генерал
Его с собой в дорогу взял.
II
В те времена дороги были
Совсем не те, что есть сейчас.
В жару, конечно же, пылили,
А в дождь, была такая грязь!
Да и сейчас ещё в глубинке
Вот так же ездят, по старинке.
Но худшая из всех примет,
Коль вообще дороги нет.
Пусть даже есть она на карте,
Придя к какой-нибудь реке,
Задумаешься в тупике,
Что лучше бы ты был на старте,
И вообще в кругу семьи,
Чтоб нервы не трепать свои.
III
Пророчество ли то Мессии,
Нам бросил Гоголь две строки,
Что две беды всего в России:
Дороги, мол, и дураки.
И как заколдовал навеки:
Мосты шагнули через реки,
И появились поезда.
Машин вонючие стада
Несутся с рёвом по равнине,
И трассы вдоль и поперёк -
На север, запад, юг, восток
По трактам пролегли старинным…
Дороги, дураки, как встарь,
Когда страною правил царь.
IV
Но путь вдоль моря – просто сказка.
Пуста дорога и легка,
Лишь частая на кочках тряска
Слегка тревожит седока.
Я знаю, это случай редкий,
Но можно говорить с соседкой,
Немножечко блеснуть умом,
Беседуя о том, о сём.
А можно в спор вступить с соседом,
Легко и, в общем, ни о чём:
Что, где, когда и что почём?
И кто ещё там едет следом?
И как успехи у детей?
И что доехать бы скорей.
V
Испуганно взлетают пташки,
Под солнцем облака плывут,
И волн весёлые барашки
Стадами к берегу бегут.
Глазея из окна кареты,
Ищи народные приметы:
Дождю ли быть или грозе,
А может утренней росе?
Смотри на парус одинокий,
На утлый, непокорный чёлн,
Который пляшет среди волн,
На берег впереди далёкий,
И белых чаек над водой,
И на утёс вдали седой.
VI
Хорош ли был так воздух свежий -
Бальзам для тела и души,
Которым дышим мы всё реже,
Ну,разве,где-нибудь в глуши.
Любовь ли то,волнуя сердце,
Закрыла для болезни дверцы,
Но Пушкин вскоре был здоров.
Бывает,и без докторов,
А часто просто вопреки им,
Мы выживаем,как назло,
Считая,что нам повезло.
Ведь есть,конечно,и такие,
Кому не повезло совсем.
А помер,так и нет проблем.
VII
Влюблён он был, конечно, снова.
Марии лишь пятнадцать лет.
Дочь генерала, что ж такого!
Ведь для любви преграды нет.
Бывает месяцы и годы
Нам не убить «дитя свободы».
Бывает, если и влюблён,
Всё пролетает, словно сон.
А вспомните, как вы-то сами,
Завидуя морским волнам,
Стремящимся к Её ногам,
«Коснуться милых ног устами»
Хотели в жаркий, летний день,
И столбенели, словно пень.
VIII
Мы все болтали вздор банальный,
Несли, порой, такую дичь,
Ловили взор Её хрустальный,
Который не могли постичь.
Понять Её пытались мысли,
На зов бежали, только свистни,
И нам была бы похвала,
Когда бы нас Она звала.
Ну а от девочки – подростка
Любовь, конечно, далека.
Резвись, пока осталась горстка
Весёлых, беззаботных дней
В беспечной юности твоей.
IX
Кто не был прежде на Кавказе,
Тому ещё там точно быть.
Мы все подвержены заразе,
У каждого есть,что лечить.
На наше счастье, у Природы
В достатке грязи есть и воды,
Так что, пожалуйста, изволь,
Коли достала тебя хворь.
Бери путёвку в санаторий,
И лучше на одно лицо.
Второе ты, в конце концов
Лицо найдёшь среди магнолий,
И свой блистательный роман
Начнёшь вблизи целебных ванн.
X
Пусть он не долго будет длиться,
Пусть две недели, иль одну,
Законный брак, как говорится,
Там запросто пойдёт ко дну.
И будет грустным возвращенье,
Быть может, даже сожаленье
О встреченном втором лице,
И о прощании в конце.
С мелодией знакомой песни
Тебе вдруг вспомнится не раз
Она и воды и Кавказ,
Но не вернуться, хоть ты тресни,
Нам никогда уже назад,
Где каждый побывать бы рад.
XI
Другое дело – это место.
С больным якшаться погоди.
Коль разобраться, если честно,
Здоровых лиц – хоть пруд пруди.
Ведь сколько случаев бывало,
Сколько людей заболевало
Вполне здоровых - от больных.
Ну, к дьяволу! Забудем их.
Один знакомый старый фельдшер
(Я много видел чудаков)
Мне говорил: «А кто здоров?
Поверьте мне, здоровых - меньше.
Мне подсказала жизнь сама:
Недообследованных – тьма».
XII
Но санаторные романы,
Как и гостиниц корпуса –
Всё это в будущем, и рано
Ещё таращить нам глаза.
Всё было просто, словно в бане:
Шатры калмыков на поляне,
Ручьи, стекающие с гор,
Кусты, тропинки и простор.
Карабкаясь по горным кручам,
Как дикая коза, в репьях,
(Легко как дышится в горах!),
И по кустам бродя колючим,
Ты понимаешь: жизнь легка,
Как эти в небе облака.
XIII
Куда несёт их нынче ветер?
Куда их завтра понесёт?
И сколько жить ещё на свете?
Как долог будет их полёт?
Это сейчас мы точно знаем
И с сожаленьем понимаем:
Всего шестнадцать лет и зим,
И наша Русь простится с ним!
Но только с купола Бештау,
Будь он и выше в десять раз,
Увидишь лишь один Кавказ,
Но ни судьбу свою, ни славу.
Знать бы, где точно упадёшь,
Туда уж точно не пойдёшь.
XIV
Два месяца на водах Пушкин.
Писал, что очень помогли.
Купался, воду пил из кружки,
Черпал здоровье из земли.
На диких ещё горных склонах,
Бродил он днём в лесах зелёных.
Среди цветов и среди скал
Он вдохновение искал.
Пёк ночью на углях картошку,
С калмыками, у их костра,
И жизнь вполне была проста.
Луна по небу, понемножку,
Катилась, словно медный грош.
Кончался отпуск. Ну так что ж!
XV
Хорошее недолговечно,
Но был ещё в запасе Крым.
Простимся с водами сердечно.
Огромное спасибо им!
Прощай, Машук, прощай Бештау!
Целебных вод кавказских славу
Даже Эльбрусом не закрыть.
Мы будем их всегда любить.
И, покупая в магазине
Бутылочку «Ессентуков»,
Мы вспоминаем гор покров
В благословенной той долине,
Гостеприимство и уют,
И где все поголовно пьют.
XVI
Вернётся он сюда чуть позже,
Спустя каких-то девять лет.
Отметит с грустью, что, похоже,
Там диких мест в помине нет.
Вздохнёт о том, что раньше было…
Вы представляете, как мило!
А что бы он сейчас сказал?
«Это куда же я попал?»
На месте лишь остались горы.
И у подножья Машука,
Что будет там стоять века,
Другой поэт погибнет вскоре.
Ведь принцип негодяев прост –
Им свет мешает ярких звёзд.
XVII
Крым государства Украина
Когда-то нашей был землёй.
Кого там русские мужчины
Не били летом ли, зимой!
И турок били и французов -
Уродов вражеских союзов.
В гражданскую, мы в Крыме том
Друг друга ели поедом.
Вгоняли немцев в крымский берег,
Который украинским стал.
И хоть тот золотник и мал,
Я даже больше чем уверен,
Что скажет вам любой алкаш,
Что Крым – он был и будет наш.
XVIII
И вражеских костей обломки,
Снаряды, гильзы всех веков
Счастливые твои потомки
Отыщут в глубине песков.
Но это в будущем, а ныне
Фрегат военный, холостыми
Стреляет, прибывая в порт,
И дым окутывает борт.
Повисли паруса на реях,
Звон якорной цепи замолк,
И заревом горит восток,
И флаг российский гордо реет,
И хлюпает о борт волна,
И пробуждает ото сна.
XIX
«Был ли я счастлив? Что ты, милый!
Да так живёт не всякий князь!
И даже будучи унылым,
Тавриду вспомню я, смеясь.
На солнце гроздья винограда,
Блестят, как радости награда,
И лёгкий шелест ветерка…
Марии нежная рука…
И жизнь беспечная у моря,
Среди прекраснейших людей…
Скажу: вернуться бы скорей
Туда, где чайки на просторе,
Как кипа брошенных листов,
И чёрный корабля остов…
XX
Был ли я счастлив? Что ты, шутишь?
Там же стихами думал я!
Раевский мне отцом, по сути
Тогда был, честно говоря.
Со старшим сыном мы на море
Гуляли часто на просторе,
Вели беспечный разговор…
Ты что! Я помню до сих пор!
А дочери – они прелестны!
Я был влюблён во всех троих,
Но, выбрать чтоб одну из них…
Они все очень интересны!
Хитёр султан - на зависть всем,
Придумал для себя гарем!
XXI
Учил английский с Николаем,
Читал Вольтера по утрам.
И Байрон был неподражаем,
Люблю его, ты знаешь сам…
Читал Шенье и Вальтер Скотта –
Мужей высокого полёта,
И, повторюсь в который раз,
Вернулся бы туда тотчас.
Бывало, спорил с Катериной,
Входя в литературный раж,
И спор этот горячий наш,
Конечно, был игрой невинной.
Признаюсь честно, что она
Отнюдь не лишена ума.
XXII
Я просыпался среди ночи,
Часами слушал моря шум.
И ночи делались короче
От праздных и весёлых дум.
Часами я бродил, пытливо,
Всё замечая, что красиво,
И рифмы лёгкие, толпой
Бежали по тропе за мной.
Я объедался виноградом,
Купался в море и шалил,
И столько, братец, было сил!
И солнце, солнце водопадом
Там низвергалось так с небес,
Что если б умер, то воскрес!
XXIII
Я с сожалением оставить
Был должен этот дивный край,
Чтобы уже в стихах прославить,
Ну, a propos Бахчисарай.
Развалины Пантикапеи
Не тронули меня сильнее.
Дианы храм и монастырь –
Всё превращается в пустырь.
Нет, время, всё-таки жестоко.
Лишь время, братец, против нас.
В руины всё, в свой день и час
Лишь время превратит, потоком
Смывая нас, как муравьёв.
Я слышу его грозный рёв.
XXIV
Но страшный переход по скалам
Не помню я, мой милый друг.
И лихорадка, вдруг пристала –
Опять свалил меня недуг.
И сердце, сердце больно сжалось,
Лишь только-только показалась
Берёзка где-то на пути.
И здесь, ты, брат, меня прости.
Я заскучал о наших нивах,
О нашем милом полудне.
Подумалось, признаться, мне,
Что мы в местах живём красивых.
И сколько б не бродил порой,
А тянет всё равно домой.
XXV
Сколь не броди по дальним странам,
И как они ни хороши,
А тянет всё к родным бурьянам,
И не сдержать полёт души.
На речку, где есть омут тихий,
Где рыбки – вечные трусихи
Стремглав уносятся под тень
Коряги, в жаркий летний день.
Там – земляничные поляны…
И жизни каждый миг хорош.
А помнишь, как волнами рожь
От ветра ходит… Что там страны!
Я вряд ли, братец, утаю,
Что Родину свою люблю».
XXVI
Примерно так писал он брату.
Я не ручаюсь лишь за слог.
Но это всё из писем взято.
Я изложил, как только мог.
Вот так в те годы развлекались,
Так капиталы прожигались
Тех, кто тогда был при деньгах.
Все остальные – в дураках.
Таких и нынче тоже много.
Их и сейчас ты встретишь сам
В Бангкоке, в Ницце, где-то там…
Только живут они убого,
Не помышляя о Шенье.
В глазах одни только у.е.
XXVII
Ведь были ж раньше «сливки света»!
Теперь их и в помине нет.
И свора богатеев – это
Теперь наш самый «высший свет».
Им же известно, что за «баксы»
Всё купится и всё продастся.
Тебе всучат и место в рай,
Ты только денег больше дай.
Где та культура и то время,
И наши лучшие умы?
Похоже, что дичаем мы,
И вырождаемся, как племя.
Так если двигаться вперёд,
Назад придём, наоборот.
ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.stihi.ru/2012/03/28/3209