Запорожье

               
Весной приезжаю в свой город родной, встречают меня на заре фонари,
Ушедшие тотчас обступят толпой, живые не встретят, но встретят они.
Забьётся сердечко, переживать то всплески любви, то ошибки свои,
Захочется булочку с кофе сжевать, такую, как здесь в пирожковой пекли.

Минуя такси и другие авто, сажусь в дребезжащий промозглый трамвай,
Дорогою, в нём воскресаю, а то, ведь чувства теснятся и льют через край.
Одна за другой остановки текут, одна за другой и на каждой из них,
Картинки забытых историй живут, в них жизни кусочки, как в каждой из книг.

В холодном   трамвае отца вспоминаю, он скромно сидит на скамеечке с краю,
В четыре часа поднимался и ехал, в любую погоду, зимой не до смеха…
В четыре утра, каждый день на работу, десятками лет и трудился охотно,
Детей в семье – пять, в две руки не обнять, плюс бабушка с дедом и всех содержать.

Мой папа с писанием крепко знаком, и всем помогал с чистой совестью он.
Племянникам, сестрам и братьям своим, далёким и близким, сироткам чужим.
Был ГОСТЕприимным, наш скромненький дом, здесь всем находился кусок за столом,
За это «Людянином» папу прозвали, а в городе Лёньку – людянина, знали.

За щедрость души, его здесь уважали, с любовью всегда и везде принимали.
Не просто сейчас это вслух признавать, отца понимала я лучше, чем мать.
Трамвай заполняется, площадь « Свободы » на ней пересадки я делала – годы,
Чтоб дальше проспектом проехать свободно, от улицы Красной  трясись до Свободы.

А здесь пересадка и всё, что угодно, центральной была в Запорожье – Свобода.
Я адрес со временем свой поменяла, на площади этой лет пять проживала.
Вот окна висят на втором этаже, семья не моя проживает уже,
Лет десять назад, я к ним в гости сходила, так вспомнилось ярко, как с Лёнею жили.

Муж -- Тельминов Лёня, сын -- Тельминов Женя, Настасия бабушка, -- прошлое время,
Течёт не разрывное, в точке блестящей сольётся, как с будущим, так с настоящим.
Увидела сына, от брака -- второго, ну чистая копия  Женьки живого…
Живёт он здесь с мамою, в нашей квартире, но те же обои остались -- в сортире.

Повесился Лёнька, свекровь умерла, мой Женька разбился, моя в том вина,
Столкнули его, или сам прыгнул вниз, но грех мой на ангельских крыльях повис.
Здесь духи живут: сына, мужа и бабки, на вид, все живые, всё значит в порядке.
Пролёг, как шнурочек наш старый проспект, рукав от вокзала и до ДНЕПРОГЕС.

А где-то не в самой его серединке, по дамбе легко пролетают машинки.
И справа, и слева, гирляндой сюрпризы, трамваи списали в музей по «Ленглизу»,
Но память запомнила все остановки, и водит кругами, ведь знает уловки:
Вот школа моя, музыкальная школа, но стать музыкантом была не готова.

Вот рынок где папа работал годами, я здесь торговала когда-то цветами,
Салон, в нём подруга моя управляет, но радости ей это не доставляет.
Зовут её Люда, полнее – Людмила, я возраст её навсегда позабыла,
Она для меня, словно лань --  молодая, такой в Запорожье всю жизнь проживает.

И рядом с проспектом Наташка живёт,  а детская дружба имеет свой счёт,
Вот в этом году будет пятьдесят пять, приятно мне каждый из них вспоминать.
Я  их навещаю, мне стыдно, но редко, когда приезжаю, на сердце – конфетка,
Мы так хорошо и приятно дружили, когда по соседству районами жили.

Теперь по соседству живём – городами, три сотни км. пролегли между нами.
Живут в Запорожье  друзья и родные, сестра моя младшая, братья живые.
Их семьи, их дети, племянники значит, но здесь обо мне не скучают, не плачут.
Всех не перечислить, живут и живут, порой приезжая встречаемся тут.

Родные отца, кто дожил и их дети, желаю, пусть солнце им ласково светит,
Как капелькам наших семейных кровей, с годами праправнуки станут взрослей.
Блуждаю по городу, знаю дорогу: здесь счастье накроет, здесь холод тревоги…
Не хочется, правда, но надо идти -- туда, где сомкнутся любые пути.

Туда, где хранится от духов одёжка, кладбищенских плит вековая застёжка.
Почтить надо место, духовных прозрений, глубоких, посмертных чужих откровений.
А духи толпятся, на миг не отходят, по горестям прошлым и радостям водят.
Душа то горит, то от счастья взлетает, они открывают, тихонько, что знают.

Они заставляют любить и прощать, находками, даже потери считать.
Здесь стены, и окна, и камни родные, деревья родные, --  родные живые.
Нет мертвых, их нет, духи есть -- улетевших, а я набираюсь здесь силы нездешней.
Как выразить всё прожитое словами, но я ничего не сказала о маме.

Был папа хорошим, а мама – святая, таких как она, я не часто встречала.
На свет пятерых, нас детей родила, и каждому жизнь сохранила, смогла.
Болезни, безденежье, разные беды, но мама, всегда оставалась с победой,
Она побеждала болезни и смерть, совсем не боялась в глаза ей смотреть.

У всех её бед, была наша история, жила в Запорожье -- ушла в Евпатории,
На праздник большой мама к Богу ушла, под звон Благовещенский, смерть унесла.
Натружены руки, натружены ноги, в работе, в заботе, в саду, в огороде…
Стирала, готовила, шила, варила, и с каждым из нас снова в школу ходила.

При этом, представить себе не возможно, она на заводе работала -- сложно.
Ночами, чтоб денег в семью заработать, цветы, их на праздники брали охотно.
Творила цветы: из бумаги, из шёлка, -- из ткани… И делала с папой иголку,
Одну, что бы ею ковры вышивать, другую, чтоб петли в чулках поднимать.

Всё мама умела, что сделать хотела, прекрасно пекла, рисовала и пела.
Нельзя не  гордиться такими руками, они драгоценными были у мамы.
Сердечко у мамочки впрямь золотое, пусть в райском саду её Бог упокоит.
Какие причёски? Какой маникюр? В застиранном платьеце не от кутюр.

В косынке, с повязанною головой, её вспоминаю ещё молодой,
Беременность, роды, ребёнок в коляске, не знаю, как выжить в такой свистопляске…
При этом накормлены все и помыты, пригреты и нежностью не позабыты,
Вниманием мамы не обделены, на Чёрное море везли нас с весны...

До самого первого сентября, мы в море купались здоровия  для…
А папа и мама как пчёлы трудились, их навыки жизни и нам пригодились.
Не стали бездельниками, алкашами, все выросли -- пять, наши деточки с нами…
Мои улетели, племянники живы, тянули за нас папа с мамою жилы.

Но счастье и мимо меня не сторонкой, на старости лет наградил Бог девчонкой.
Историю жизни, без умолчания, лет десять пишу, исключая страдания.
Есть много родных, может кто-то прочтёт, и память о тех, кто ушёл, сбережёт.
Мечтаю приехать в свой город родной, увидеть его обновленье весной,

Просить дребезжащий, холодный трамвай: По памяти детству меня покатай!
01.03.2012г.