В последние дни Он жил, словно в тумане…
Предстояло много хлопот перед отъездом. Надо было успеть всё и вовремя.
И, кроме него самого, этими хлопотами некому было заниматься.
И Он старался изо всех сил, чтобы твердость его решения не размякла…
Он вел себя неестественно. Почти ни с кем не разговаривал, ни по поводу, ни – без…
А повод был банальным - Он собрался «слинять» со страны…
И вдруг звонок.
- Алле! Алле! Здравствуйте! Я с Гайем разговариваю?
- Да… здравствуйте…И, пожалуйста, не говори мне, кто ты…
- Ты хочешь сказать, что узнаешь меня по голосу?
- Да, я его никогда не забывал…
- Но…сколько времени прошло, четыре десятилетия…
- Не важно. Да, твой голос подсел немного… Но, по прежнему тот теплый женский альт…
- Я с ума сойду! Ты помнишь, что у меня был альт?
- Я всё помню. Эта память стала моей бедой…
- Подожди, дай все же спрошу, ты узнал меня? Может быть, ты путаешь с кем-то? Ты не мог знать, что я позвоню…спустя столько…лет…
- Да. Я не мог этого знать. И сейчас не знаю, радоваться твоему звонку или…умереть от тоски…
- Но ты ведь и сам не звонил?
- А имел ли я право на звонок? Ты ведь сама тогда все решила! Решила и исполнила! Меня – по бок! Сама себе устроила жизнь. И личную. И…общественную. Кстати, ты стала журналисткой? Что-то не вижу твоего имени в прессе! Или, имя сменила?
-Да, теперь вижу, что узнал, раз журналистику вспомнил. И что? Спустя сорок лет ты решил возобновить наш неразрешенный спор?
- Да, нет! Само всплыло! Но я не могу тебе сказать, что я сейчас чувствую! С одной стороны – услышать такой родной когда-то голос, о котором я даже не мечтал. С другой – такой далекий, и безвозвратно опоздавший голос…
- Послушай, Гай! Много воды с тех пор утекло. Тот юношеский максимализм давно улетучился. Многое стало на свои места. Я просто хочу поговорить с тобой, услышать тебя. Ты знаешь, что мне стоило раздобыть твой номер? Скажу честно, несколько лет поиска стоило!
- А что же раньше не интересовалась? Всего несколько лет? А раньше мой номер тебя не интересовал?
- Раньше я тебя в телеспектаклях видела, слышала. Раньше я тебя ощущала…рядом.
- Не рядом, а сбоку! Хоть сейчас называй вещи своими именами!
- Мне, что? Прекратить разговор?
- Нет! Нет! Нет! Только не это! Прости, прости! Я совсем обезумел! Говори, милая, родная, дорогая! Говори! Пой! Читай! Только не бросай трубку!
- Я давно не пою и не читаю!
- Жаль! Как ты пела! Боже мой! Твой бархатный голосок ласкал всех и вся…
- Гай! По понятным причинам я не могу долго говорить…
- Я позвоню сейчас тебе! Называй номер!
- Нет, Гай. Не звони мне домой. И никуда не звони. Запиши или запомни мой электронный адрес.
«Наговоримся» за пройденные сорок лет…
- Да, да. Я запомнил. Я не хочу терять тебя… опять…
-Гай, милый Гай! Не теряют то, чем не владеют…
- Это ты так думаешь… Ты была моей…всегда… Только ты об этом не знала…
- Пока, Гай.
-Пока, Рената. Я бегу писать тебе…
Далее «не начавшийся» их роман продолжается в переписке.
« Моя сероглазая сказка из детства. Ты, сама того не зная, вернула меня к жизни. Да, да! Не жил я вовсе. Разве живут люди, которым ничего не надо? И не потому, что у них всё есть. А потому, что им ничего не хотят…
Моя сероглазая девочка, я так переполнен доселе неизвестными мне чувствами, что сразу и не соображу о чем писать…
Ты помнишь наш последний школьный Новогодний бал? Напиши мне, что ты помнишь, а потом я продолжу, почему мне в голову пришел именно этот бал?»
«Помню ли я тот последний бал в моей жизни? Еще как помню! Я тогда со слезами ушла оттуда…
Надо было наряжаться соответственно… празднику, а мне нечего было надеть…
А на бал я хотела, еще как хотела! Я тогда не придумала ничего лучше, как нарядиться в индианку…
Замоталась фиолетовыми нейлоновыми занавесками, что с трудом выпросила у матери, содрав их с окон. Сари, якобы, надела. Для пущей убедительности (для школьной публики) нарисовала родинку на лбу…
Номер приготовила, пела индийские песни из кинофильмов и танцевала…
Потом…потом подошел Гарик, и громко так, надсмехаясь, на весь спортзал заявил: «Зита-Гита, твоя родинка стерлась! Зря стараешься! Твой Раджа на тебя не обращает внимания! Вон он, со Светкой трали-вали крутит». И показал взглядом на тебя…
Я заплакала и убежала из спортзала, где был наш бал…»
« Вот, вот! Именно это я хотел, чтобы ты вспомнила! Я, как увидел хамство Гарика, и тебя, убегающую в слезах, сразу понял, что ты из-за ревности убежала. Тогда я подумал, что ты ко мне не равнодушна…
Я вывел Гарика из зала и избил его. После этого я стал по-другому относиться к тебе.
Я влюбился в тебя»
«Я не из-за ревности заплакала и убежала тогда, а со стыда. Я же знала об убогости своего костюма, с этой нелепой родинкой…
А этот бестактный Гарик еще и подчеркнул это. Вот почему я сбежала! А ты говоришь, влюбился в меня? А почему не показывал это. Наоборот, стал подчеркнуто избегать меня…»
«Так, поэтому и избегал, что стал стесняться своих прыщей на лбу, своих длинных рук…
Если помнишь, после этого бала я вообще старался на уроках не бывать, чтобы при тебе не получать замечаний от учителей…
Но потом, все же осмелился как-то «сообщить» тебе о своих чувствах, помнишь?»
«Помню! Это твое «сообщение» до сих пор со мной…
На 8 Марта все мальчики дарили девочкам открытки со стандартными поздравительными текстами, а ты… ты подарил мне томик моего любимого поэта, с надписью «КЕЗ – ИНДЗАНИЦ!»(ТЕБЕ –ОТ МЕНЯ! -перевод из армянского, примечание – автора). Да, я тогда поняла, что ты неравнодушен ко мне…
Как это было приятно и страшно одновременно!»
«Почему страшно?»
«Потому что, я не была в тебя влюблена.
Знаешь, Гай, спустя столько лет я пересмотрела свои взгляды. В ту пору я была совсем другой. Тогда рядом с собой я видела другого возлюбленного. Неопределенного еще, но непременно - необычного. А ты был обычным. Все, что рядом, под рукой, всегда кажется обычным.»
« Да, я и это помню. Как ты, примерно через месяц после женского праздника заявилась в класс и сообщила, что встретила своего единственного…
Смелой ты была девочкой. Твоей смелости хватало на десятерых мальчиков. С одной стороны, - скромная во всем, с другой – смелая до безумства…»
« Да, я и это помню. И прав ты во всем. Моя смелость исходила от…закомплексованности! Это был бунт во мне. Моя надуманная, может быть, ущербность во внешности и в социальном положении так раздавила меня… что, другое, нечто, что, наверное, Душой называется, кричала, противилась этой давке. И находила выход только таким образом – вызовом обществу, что тогда был моим классом».
«И что? Что было потом? Ты стала счастливой?»
«Вопрос твой – удар под дых! Не знаю, что тебе ответить! Каждый когда-то задает себе этот вопрос. Другим – легко обмануть. Но я - не буду! Себе ответить труднее! Не знаю только, каждый ли может ответить себе».
«Я не просто так, спрашиваю. Мне ЭТО необходимо знать! Я должен простить себя за свое МОЛЧАНИЕ!
Я должен услышать, что ты счастлива!»
«Я поняла. Ты хочешь, чтобы я ответила «да»! Тогда ты простишь себя. Но, кто сказал, что ТЫ в ответе за мое счастье или несчастье? Я сама выбрала свою судьбу, а не ты подтолкнул меня…
В моей судьбе ты не сыграл никакой роли…»
«Вот именно! А мог бы! И не только в твоей! В НАШЕЙ судьбе! Скажи мне, что ты была счастливой, и я прощу себя! Мне тяжело было жить с этим… с тем, что я не добивался твоей любви…
Но я тешил себя иллюзиями, что ты счастлива…не со мной…
И это оправдывало моё молчание, мою пассивность. Помоги мне не чувствовать себя негодяем , слюнтяем. Помоги забыть мне, что я смалодушничал, скажи, что ты счастлива…»
«Знаешь, сейчас я, наверное, не тебе отвечаю, а сама себе…
Была ли я счастлива? И счастлива ли сейчас? Тогда начну издалека. А что такое счастье?
Я этот вопрос задавала себе миллион раз. И никогда не сумела на него твердо и убежденно ответить. Причем: ни «да», ни «нет».
Что такое быть счастливым? Кто сможет ответить на это?
Когда человек в определенном возрасте начинает «проводить ревизию» своей жизни, копается в ней с завидной тщательностью и ищет ответ вопросу, счастлив ли он(?), он уже несчастен! Состояние счастья - абсолют, неизменная величина. Состояние счастья – это ровное и полное дыхание. И это дыхание в имени человека, в его взгляде, в движениях, в улыбке, в словах…
Скажу одно. Я была любима. Но…какой-то непонятной, так и до конца не принятой мною, любовью…
Спустя годы я начала…ненавидеть эту любовь. Пойми правильно – не самого избранника моего, а его любовь ко мне. Его любовь стала катастрофой в моей жизни! Я потеряла себя! Я растворилась в нем, в избраннике. И это я сделала, не любя его самого, а покоряясь его чувству. Я не могла ни отвергать, ни бросить его! И ответить на такую любовь не смогла!
Слово «любовь» для нас с ним имело разное значение.
Сейчас, спустя годы я уверенна в одном: я была влюблена в его любовь ко мне! И мне тогда казалось, что этого достаточно, чтобы достичь нирваны, идиллии, счастья.
Да, мы создали крепкую, здоровую семью. Родили и воспитали достойных детей. Но все это было достигнуто благодаря одинаковому отношению к семейным ценностям.
Благополучная семья не подразумевает счастье человека. Это я уверенно говорю.
Может потому, что это у меня было… что имеем не храним… Банально до пошлости.
Человек не должен задаваться вопросом, счастлив ли он. Если он задал себе этот вопрос, он уже несчастен.
Мы ведь, люди, влюбленность принимаем за любовь. Я сейчас напишу тебе моё ошеломляющее открытие: любовь и влюбленность - ПРОТИВОСТОЯЩИЕ друг другу чувства!
Они не могут даже сосуществовать! Влюбленность…сродни…болезни. Кори. Коклюша… Эпидемия. Вспышка. Зараза! Все переносят это чувство. И не единожды!
Кто - с большими потерями, в виде слез, непонимания, ревности, бессонных ночей, ссор…
Кто с меньшими – цветы, конфеты, подарки, кафе и т.д. Но это чувство проходящее. И иммунитета против него нет. И прививка не придумана.
А любовь…это состояние Души! Причем – ТОЛЬКО ЗРЕЛОЙ ДУШИ! Ты знаешь, сколько о любви написано, так никто и не дал формулу . Мне близко одно определение любви по Библии. Апостол Павел пишет: любовь - долготерпение…
Мой избранник «долготерпел»меня…
А я? Я не смогла! Мое растворение в нем состоялось. Но, именно этого я ему не простила…
Я не смогла полюбить его, потому что не простила Ему мое растворение в нем! Я хотела оставаться СОБОЮ, а он не смог этого позволить мне. Сам он ДОБРОВОЛЬНО растворился во мне, хотя этого мне не надо было. Я меньше всего хотела его растворения во мне. Я не могу воспринимать растворение одного в другого.
Я сумбурно пишу, потому что себе говорю! Ты меня понимаешь?»
«Еще как понимаю! Говори!»
«Нет, не буду больше! Это на бред похоже…»
«Говори! Это не бред! Ты говоришь то, что я знаю…»
«То есть, ты знал, что я не могла быть счастливой, растворяясь, в другом?»
«Да. Я знал. Потому что, сам такой!»
«А бывает разве так? Чтобы…оба…не растворяясь, рядом…счастливы…»
«Наверное, было бы…если бы…мы…были вместе…
Но, почему ты пишешь о счастье и о любви в прошедшем времени?»
«Он вернул меня мне, но поздно…
Теперь я не знаю, что с собою делать… Мне вдвойне больнее без него. Его нет. Он ушел, не поняв, ЧТО я хотела…
«Гай, прости меня. Я не должна была тебе все это говорить. Зачем тебе это? Я вообще ни с кем не должна была об этом говорить. Прости и забудь».
«О чем ты, дорогая? Ты ни кому-то говорила. Это был монолог, всего лишь монолог. Не извиняйся. Давай о чем-нибудь веселом поговорим, о школе, об учителях…»
«Потом, потом, Гай. Я сейчас больше ни о чем не могу говорить… Пока, Гай».
«Пока, Рената»…
На следующий день.
«Привет, Рената. Я все же хочу, чтобы ты свой номер телефона назвала».
«Зачем? Мы плохо общаемся в «паутине»? Или, тебе лень писать…»
«Ни то, ни другое. Я голос твой хочу слышать…»
« Нет проблем. Вот он. Но мне удобнее писать тебе. Теперь ты расскажи, как жизнь твоя сложилась. Ты по-прежнему в театре?
«Нет. Я ушел из театра. Перебиваюсь временной работой. Любой».
«Жаль. Ты талантливый актер. Я не могла оторваться от экрана, когда показывали спектакли с твоим участием…»
«Ты просто соскучилась по мне. Талантливый актер! Семь миллиардов талантливых актеров ходят по земле, играя сами для себя! Если ты не Смоктуновский, нечего ступать на подмостки. Мое решение стать актером было ошибочным. Мужчина - средний актер, это гибель для личности.
Чтобы долго тебе не морочить голову, скажу: я неудачник. Во всем. Зарабатывал мало. Семью плохо содержал. Жене это надоело. Она ушла от меня. Я начал выпивать, потом…играть в азартные игры. Проиграл оставленный родителями дом…
Дети отвернулись от меня. И правильно сделали. Кому понравится такой отец. Потом скитался по разным квартирам у друзей. Скоро и им надоел… Вот, убегаю…в Канаду. Скоро, уже!»
«Не своди меня с ума! Шутишь?»
«Разве о таких вещах шутят…»
«Как же ты собрался в «загранку» уехать, если в таком плачевном состоянии, на какие средства?
И, самое главное – зачем?»
« Сам не знаю зачем! Брат отца протянул мне руку. Ты же помнишь, мои родители эмигрантами были. Вот дядя и зовет меня. Он старый уже и одинокий…»
«И детей оставишь? Они же твои! Как так?»
«Они не хотят меня знать…»
«А, ты?»
«Не знаю. Дядя и билеты уже купил на авиарейс. Через неделю улетаю… Такая пустота во мне.
Ничего мне не держит здесь. И там, правда, ничего не зовет… В нашем-то возрасте! Под шестьдесят лет! Так бездарно профукал я свою жизнь. Вот ты вчера писала мне любви, о счастье…
Знаешь, сколько бессонных ночей я проводил после крупных проигрышей в казино… Все думал, думал…
Никогда не считал себя маниакальной личностью. Наоборот, страдал инфантильностью, и знал ведь, что не ради азарта я это делаю… Я не игрок. У игрока душа воспалена. У него внутри огонь.
Вспомни «Игрока» Достоевского. Я целенаправленно губил себя. Меня ничего не устраивало в моей жизни. Ни работа, ни семья. Помнишь, я хорошо рисовал? Мои некоторые картины до сих пор висят в выставках. И деньги получал за них неплохие… Но, ничего меня не делало счастливым…
Вот ты говорила, что чувствовала себя несчастной, что растворилась в ком-то. А мне не хватало этого растворения… В кого-то, в чего-то, не важно! Я хотел, но не умел растворяться…
Потом, от чувства неудовлетворенности жизнью бесился на самого себя и вытворял то, что в глубине души сам осуждал в других…»
«Гай! Ты прав. Давай остановимся! Так мы договоримся до самоуничтожения. Давай не будем говорить с тобой о жизни, которая была у каждого из нас порознь. Давай говорить о том времени, вернее, вспоминать, когда мы были рядом…»
«Ты права. Эти наши садомазохистские признания уничтожают радость наших общений.
Я меняю тему первым.
Вспоминаю тебя, на уроке физкультуры не смогла перепрыгнуть козла и рухнула на пол.
Я прибежал, чтобы помочь, а ты влепила мне пощечину. Я до сих пор не знаю – почему?»
«Нашел, что вспомнить! Мне до сих пор стыдно. Я тогда о боли забыла. У меня спортивные штаны распоролись, я не знала, как встать с места, чтобы никто не заметил…
А ты, со своей помощью… вот и влепила…в сердцах!»
«А ,помнишь, аллею кипарисов. На переменах ты прислонялась к одному из деревьев, наклоняла голову и увлеченно о чем-то рассказывала девчонкам…
Я так ясно запомнил тебя, с развивающимися на ветру волосами, которые ты время от времени, кокетливо убирала с лица… И твою улыбку запомнил. Такую, загадочную улыбку, словно замышляла что-то».
«А я тебя помню всегда отстраненного, даже когда стоял с ребятами в кругу . Мне всегда казалось, что ты высокомерен. Что тебе нет дела до нас. Что ты всегда увлечен своими мыслями, которые были не в школьном дворе, а витали в облаках
Гай, давай, завтра продолжим наши воспоминания. Устала я что-то…»
«Да, конечно. Пока, милая».
На следующий день.
«Доброе утро, Гай. Мне в аптеку надо. Вечером «встретимся».
Вечером.
«Добрый вечер, Гай. Я сегодня вспомнила, как ты всем девчонкам по цветку олеандра подарил на первого апреля, которые ты сорвал в ботаническом саду. Яркие такие, красные, с сильным тропическим ароматом. Потом за это хулиганство к директору попал. А у всех девчонок головы заболели. Это же сильно аллергический цветок…»
…….
«Доброй ночи, Гай. Ты, наверное, приготовлением к отъезду занят?»
……
«Доброе утро, Гай. Я тебя чем-то обидела?»
……
«Не молчи, Гай!»
…..
«Гай, в моей жизни не было ничего обиднее, чем мои эти безответные сообщения тебе…
Так нельзя, Гай!»
…..
В далеком городе, в пустой квартире звонит городской телефон.
….
«Лучше б я тебя «не нашла», Гай…»
Проходит три дня.
Ежедневно Рената сталкивается на мониторе со своими безответными сообщениями Гаю.
На четвертый день.
- Алле, Рената, привет. Ты меня «потеряла»?
- Где ты, Гай? Что с тобой? Я уже и обидеться успела, и перепугаться…
- Я уехал!
- Уехал? В Канаду? Ты сейчас мне оттуда звонишь?
- Не в Канаду. В наше детство!
- Ты, ты в Г. -?
-Да! Сейчас я стою во дворе школы. О, как больно мне на это смотреть. Кипарисов нет. Все срублено. Одни пни торчат. Двор зарос сорняком и колючками…
- Не знаю, завидовать тебе или пожалеть… там ведь война была…
- Да… от школы один фундамент стоит… Сейчас стою на месте, где класс наш был… а здесь вот, примерно, ты сидела… Я с ума сойду! Как на это смотреть?
И хорошо, что люди не придумали машину времени. Прошлое не вернуть никакими машинами…
Одна память сохраняет прошлое. Время его уничтожает быстрее, чем успевает создавать будущее…
Я обошел «школу». Там, в дальнем углу сохранился кусок сены от спортзала.
Рената, я стою на том месте, где ты танцевала индианкой…
- Гай! Ты плачешь?
- Рената, твой Раджа стоит на коленях пред тобой и целует край твоей сари…
- Гай!
- Рената… Раджа берет тебя на руки…и уносит с бала…
-Гай! Гай! Успокойся! Тебе плохо? Я чувствую!
- Рената, я понял, что такое счастье…
Счастье – это…сама жизнь…
Счастье – каждое мгновение этой жизни, что равносильно вспышки вечности…
Рената…береги…своё…счастье…свою…жизнь…ах…
- Алле, Гай, Гай, - плакал упавший мобильный телефон на развалинах школьного спортзала голосом Ренаты...