Над Гоголевским стылая луна -
сродни орлу с мундира камергера.
Отливом суеты оголена,
какого века сумрачная эра
следит за караулом фонарей,
вплетается в балконные доспехи,
притворно спит, покашливая эхом
всезнающих и преданных дверей?
Ни времени, ни веры. Вновь зима.
Московский март не выдался берлинским.
Отваживают горе от ума
в ночных трактирах отпрыски Белинских.
Для щёголя тачают сапоги
к аферам в необъявленной оферте.
Предсказаны чума, дожди, враги...
Хотите – верьте,
не хотите – верьте.
Бубновый туз пророческим тавром
кольцо означил главной магистралью,
бездомный кот прикинулся орлом
и смотрит на бульвар почти астрально.
Реклама в просторечии души
дерзит названьем «альфа и омега»…
Побочный сын уборочных машин
сметает мысль о несуразье снега,
подмигивает жёлтым маячком,
являя тень прохожего во хмеле…
То век крадётся офисным дьячком,
расхристанный, в поношенной шинели.