Я на войне ни разу не был,
Но памятью людей других,
Я жил всегда. Вновь вижу небо
Грохочущих сороковых...
Шинель и серые обмотки,
И трехлинейка со штыком…
Через деревню, по проселку
Курсантов пеший батальон
Шел браво, лихо, с песней звонкой
Врагу дорогу заступить,
Да сердцу милую сторонку,
От вражьих орд освободить.
И женщина спросила кротко
Как будто всем она им мать.
Сынки, да, что же вы в пилотках?
- Да каски не успели дать...
И вот уж, в дымке, исчезает
Уставший с марша батальон.
Еще никто из них не знает
То, что война - не полигон...
Вот за деревней окопались,
В такой родной, в своей земле…
Им жить все меньше оставалось
В туманной предрассветной мгле.
НО началось… Под вой снарядов
Земля вдруг встала на дыбы,
И там и тут, повсюду рядом,
Вдруг встали дымные столбы…
И танки серою громадой,
Пехота между ними в цепь...
А устоять хоть сутки надо,
И выжить надобно суметь.
Земля тряслась. Земля стонала
Не видно не было ни зги,
И места вдруг осталось мало,
Кругом одни были враги…
Курсанты, это те же дети,
По восемнадцать было им.
Им так хотелось жить на свете.
И не погибнуть молодым.
Теперь «Ильинская твердыня»,
Зовут то место в наши дни…
Но в том бою, да и поныне
Твердыней были лишь они…
Кем, стариком или ребенком?
Вновь вижу, как мимо ворот,
Обратно шел нашим проселком
Курсантов пыльный полувзвод.
Поклон им всем, по-русски, низкий!
И помнить всех прошу Вас я,
Как замерла, в селе Ильинском
Хваленая немецкая броня!