Искусство – вот суть всему живому.
В чердачном помещении, разбавляя мрак, горит сальная свеча.
Пламенем своим озаряет холст да кисть.
Златовласый юнец неплохо правит ими.
День ото дня под черепичной крышей, сутулясь, он творит.
Точно зная то, что непременно сам король, купит его творенье.
Смешались чувства в сердце молодом,
Множество ночей и дней он ждет своего озарения.
И эта тихая теплая ночь – тому не исключение.
*****
-Не могу я больше так, не жить, а лишь существовать! Вдохновенья мне, вдохновенья! Что золото? Что изумруды? Они ничто с ним в сравненье! Нужна та изюминка, та соль, что жаждет изнемогающий мой разум. Без нее я никто, душу мою закрасьте черной краской! – Юноша, падая на колени, снимает, берет с лохматой головы и, поддавшись отчаянью, кричит, разрывая ночную тишину. – Опять не получается! Я ничто, ничтожество, бездарность! Отдал бы без сомненья все за одно чудное видение!
Серые стены со всех сторон неистово давят на несчастного художника Себастьяна день ото дня. Вместо дня выбирает он ночь, вместо солнца, дождь, а вместо бесед, безмолвие. В голове его живут сотни лиц, что постоянно кричат, корчатся, желая стать шедевром. Их крик невыносим, отвратительны их лица.
Закрыв глаза руками, юноша, обронил ни одну слезу, пока рядом с ним не появилась кошка.
Черное грациозное создание, спрыгнув с окна, оказалась рядом с Себастьяном. И долго ласкалась, тихо мурлыкая. Художник был рад нежданной гостье, поскольку просидел в полном одиночестве уже чуть больше недели. Спустя еще немного время кошка устремилась к, стоявшему в противоположенном углу комнаты мольберту, как бы зовя за собой хозяина этой бедной испанской коморки.
- Милая моя! Одна ты веришь в мой талант, знаешь, что буду я сказочно богат и знаменит. Но ложь все это. Полнейший обман! Не могу я дарить жизнь ликам, постоянно кружащимся в дьявольском танце. Ликам, разрывающим разум. Ликам, которые не дают мене спать по ночам, сводят с ума. Им никогда не стать шедевром и никогда не выйти в свет. – Художник, рассматривал свою гостью глазами полными отчаянья и печали. От него сильно веяло слезами, что не могла не заметить ни одна из таких загадочных и мудрых созданий, как кошка.
Проникновенно посмотрев прямо в глаза, она звонко мяукнула. Затем запрыгнула на стол и свернулась рядом с, измазанной красками, палитрой, что являлась одной из необходимейших вещиц, для творчества несчастного.
Мгновенно, словно в сказке, Себастьян почувствовал небывалую легкость, светлое и чистое чувство. В один миг, все уроды, заполонившие его сознание исчезли. А вместо них в голове поселилась чудесная возвышающая музыка. Будь он певцом, непременно бы запел нечеловеческим голосом. Будь он танцором, непременно бы закружился в неземной пляске. Но Себастьян был художником, поэтому озаренный сильнейшим вдохновением, всю ночь творил. И даже не успел заметить, когда покинула его кошка. Уснул под утро.
*****
В полдень, Себастьяна разбудили яркие лучи солнца, которые никогда ему не нравились. Ослепляли и лишали сил.
Долго тер глаза он, пытаясь вспомнить, почему же уснул за столом, почему же снова смог рисовать, не побоявшись дьявольских лиц, обитающих в его голове. А вспомнил он все только тогда, когда взглянул на холст с началом великолепной картины. На ней изображался Святой Себастьян, в рисовании которого художники со всего света соревновались между собой. В образе, которого прослеживались черты самого художника.
Окрыленный он утопал в головокружительных мыслях. В мыслях о будущих перспективах, в первую очередь, конечно, о признанности, богатстве и славе. Что бы, идя, он по улице, каждый встречный, в знак уважения снимал свой головной убор.
Себастьяну очень хотелось быстрее закончить работу, что-то неведомое внутри его самого будто шептало ему: «Давай, рисуй же скорее, короли не привыкли ждать!» Вооружившись кистью, он попытался продолжить творить. Но ничего! О, ужас, ничего не выходило. В порыве сильнейшей злобы самого на себя, он еле сдержался, чтобы не разорвать холст в мелкие клочья. Затем долго смотрел на картину, обняв свои колени, сидя на холодном полу.
Начало смеркаться. Себастьян, погруженный в великую печаль, направился к столу. Вновь свеча осветила его пристанище, тень, от яркого пламени которой устраивала на стене демонические пляски. Художник, завороженный зрелищем долго любовался ею. Ему казалось, будто это прототип его самого, охваченного вдохновением.
- Мяу! – послышалось где-то очень близко. А через несколько мгновений, все та же загадочная кошка очутилась рядом с ним. Желтые глаза ее, словно два огня, горели в полумраке.
- Ты все еще веришь в мой дар? Дар божественного рисования? Его нет, и не было, как и меня. Здесь не на что смотреть, дорогая. Чтобы совсем не разочароваться, думаю, тебе стоит идти обратно, туда, где черные переулки, освещаются голубоватым светом луны. – На эти слова животное стало скалить зубы, гнуть спину и зловеще шипеть. – Покинь меня, исчезни, испарись! Страшно и стыдно мне. Страшно и стыдно!
Поднялся сильный порывистый ветер, свист которого придавал происходящему бесовский облик.
- Рисуй, рисуй меня! Вот он я, перед тобой! Я истинный, верь мне. – Образ с полотна будто сошел прямиком к Себастьяну, заменив кошку. Художник побледнел, долго не веря своим глазам. – Ты можешь не веровать в меня, списав, происходящее на обыкновенную горячку. Но ты обязан рисовать, обязан представить меня Испании, и, наконец, миру.
****
Монотонный стук в дверь. Юные лучи Солнца только набирают свою силу.
Молодой художник, сосед и единственный друг Себастьяна, неспешно отворил дверь.
- Мигель! Мигель, о чудо!
- Что же должно было произойти этой ночью, чтобы мой друг, из под соседней крыши, прибежал ко мне в такую рань? Давай же, говори скорее. – Темные волнистые волосы закрывали половину лица Мигеля. Старая рубашка вся заляпана маслеными пятнами от красок.
- Кошки. Кошки – спутницы ночи. – Глаза Себастьяна недюжинно блестели. – Кошки.
- Что за вздор? Какие еще кошки, ты в своем уме?! Я вижу в твоих руках холст, покажи же его немедленно. Думается мне, что пришел ты сюда как раз за дружеским советом и одобрением.
- Смотри, Мигель, две ночи неземного вдохновения. – Юный художник обнажил свое творение. Картина вся сверкала и переливалась, от нее исходил какой-то неведомый золотистый свет.
- Невероятно! – Мигель удивленный и перепуганный вытаращил карие глаза, еле видные за густыми и спутанными волосами. – Это… это невообразимо. Немедленно поезжай к королю. Даю слово, отныне быть тебе придворным художником! – Продолжил он, чуть заикаясь.
- Да. Весь мир должен узнать! – Широкая улыбка Себастьяна выглядела зловеще и безумно.
- Согласен, друг, тебя должен знать каждый. Я в свою очередь очень рад иметь такого талантливого и гениального друга. Только не теряй голову, мой тебе совет, сейчас за это карают лихо.
- Ты ничего не понял. Он настоящий! Я тебе говорю, настоящий. Я видел Его, срисовывал Его лик на это полотно. Он говорил мне рисовать себя. Приходил ночью и просил показать эту картину всему свету. Это чистая правда, Мигель, клянусь нашей дружбой!
- Безумец, замолчи! Да у тебя горячка! Совсем разум потерял, сначала кошки, потом это. – Мигель схватил Себастьяна за плечи и начал трясти, что есть мочи. – Что за дьявольщина! Эй, друг, сам бес в тебя вселился что ль?!
- Нет, ошибаешься. Прощай, до встречи. - Себастьян вихрем покинул коморку друга и направился на центральную улицу. Святой Себастьян всю дорогу беседовал с ним.
****
-Дамы и господа! Господа и дамы, не проходите мимо, остановитесь! Я пророк! Я художник, нарисовавший Святого Себастьяна. Человек, говорящий с Ним. Человек, которому Он является! Пожалуйста, об этом должен узнать весь свет!- Обезумевший Себастьян кричал на всю плошать, срывая голос. Кричал так, что бы каждая мышка и каждая букашка Испании была в курсе.
Десятки людей собирались вокруг Себастьяна. Каждый стремился увидеть первым его творение. В воздухе витала неосознанная тревога. Люди оживленно беседовали. Кто-то из них восхищался талантом художника, остальные, напротив, осуждали, видев, в его деяниях истинное богохульство. Среди собравшихся людей, где-то в глубине толпы стоял потрясенный Мигель, до сих пор не верящий ни увиденному, ни услышанному.
****
Уважаемая Святая Инквизиция, единодушно требуем казни еретика Себастьяна Бруно, обвиняем его в богохульстве.
****
- Как такое могло произойти? Со мной, с гением, с творцом, с пророком?! Я умираю здесь и сейчас, лишаясь смысла Лишенный долга.
Длинные и жадные языки огня, будто играя, уничтожали все и всех, кто посмел попасться на их пути. В воздухе долго еще ощущался запах гари и привкус пепла.
****
Мигелю в эти дни было особенно трудно, разум отказывался понимать, что его лучшего друга больше нет с ним. Ему хотелось сохранить как можно больше воспоминаний, для того, что бы сердце не захватила мертвая пустота и бесполезная скорбь.
Дождливым вечером, когда капли барабанили по черепичной крыше так, что казалось, будто Некто Всевышний вбивает в дома тонкие гвозди, Мигель решил забрать себе ту самую картину, явившуюся причиной гибели юного творца.
Обескураженный и печальный, только он знал, где спрятана эта картина, и только он один имел ключи от его пристанища. Шаг за шагом, Мигель приближался к заветной двери. Пальцы дрожали, а ноги казались будто ватными. Несколько неуверенных поворотов ключа, и ветхая дверь отварилась. Перед ними, за мольбертом, сидел все тот же Себастьян, начинающий свою картину с чистого листа. А рядом с ним черная коша, от лоснящейся шерсти, которой, отсвечивало пламя свечи.
Изумленный Мигель обезумел от увиденного.
Искусство – вот суть всему живому.
В чердачном помещении, разбавляя мрак, горит сальная свеча.
Пламенем своим озаряет холст да кисть.
Златовласый юнец неплохо правит ими.
День ото дня под черепичной крышей, сутулясь, он творит.
Точно зная то, что непременно сам король, купит его творенье.
Смешались чувства в сердце молодом,
Множество ночей и дней он ждет своего озарения.