1. Создать больному полный покой. 2. Отложить поиск причины в долгий ящик. 3. Присутствовать рядом (по мере возможности), непрерывно вдыхая, пара эфира.
Когда мы вместе. Я и ты. Мы перестаем ощущать грани реальности, перестаем замечать посылки извне. Перестаем вообще видеть что-либо вокруг. А затем…
Затем мы уже не можем контролировать, столь не адаптированные друг к другу организмы. Когда в голове переизбыток слов, а сердце разрывает на куски тот бешеный ритм, с которым оно колотиться…
И да, разумеется, эфир можно заменить нашатырным спиртом или уксусной кислотой.
В данном случае не играет важной роли.
Знать бы еще, почему нам с тобой так хочется испытать эту мнимую смерть вновь и вновь. А ведь она действительно может стать реальной, все зависит от количества времени, проведенном в этом в меру критическом состоянии. Умереть, чтобы исчерпать вообще все накопленное. Умереть, что бы освободиться. Умереть просто так, без причины. Я не против, правда.
Но с каждым, вновь повторенным, вопросом насчет этого, ты все больше склоняешься к ответу отрицательному. Что же, именно поэтому мы никогда не сможем стать одним целым. Все равно, что это противоречит многим законам, изданными невыдающимися учеными. Определенно, день изо дня мы дополняем друг друга. Безвозмездно. Безоговорочно.
Эйфория, а затем окружающим может показаться, что мы мертвы.
Твои мысли путаются или совсем исчезают? Безрассудные ли колокольчики атакуют барабанные перепонки? Ты вовсе ослепнешь или в глазах твоих резко помутнеет? Будишь ли созерцать огоньки, образующие замысловаты хмельные мозаики? Десятки вопросов. Вопросов, которые ты тоже желаешь задать мне в такие минуты.
Но все же, дались всем эти вопросы. Дались всем эти правила, морали, законы, запреты.
Почему же? Распахните шире свои глаза, поднимите их к огромному пылающему шару. Хоть когда-то начните думать. Что вы там видите? Огонек, мечтающей подарить всей планете тепло, да и не только этой. И что же у него выходит? Ни-че-го! Это Солнце заранее обреченно на провал, ведь бесчувственная осень его все жестче и жестче отвергает.
Тебе тепло? Ты испытываешь счастье?
Скажи мне да, скажи эти две буквы только мне. Не кричи на весь мир, срывая голосовые связки, а просто прошепчи мне это на ушко еле слышно. Тихо-тихо. Сладко-сладко.
Самоотдача? Она же очевидна. Доверие, я верю, доверяю.
Давай же, я хочу, что бы это было не просто словами. Мне наплевать какими способами, мы добиваемся желаемого результата. Но мы же его добиваемся, а это уже отменно, а значит на все остальное можно просто закрыть глаза.
Итак, причина по-прежнему неизвестна. Но перед глазами предстает клиническая картина.
Посмотри на меня, посмотри на меня, меня вылечи.
Глаза, мне нельзя переставать смотреть в твои глаза, ни на минуту. Иначе я допущу ошибку, о которой буду жалеть до своего материального конца. Мне приходится бороться со страхом. Я ничего не понимаю, мне становиться страшно, смотреть в них, очень. Я не могу осмыслить сужены ли зрачки или напротив, расширены. Почему глаза кажутся такими окаменевшими и максимально светлыми? Почему они перестают реагировать на свет?
Происходило бы это не сейчас. Происходило бы это не с нами…
Тогда бы, разумеется, не пришлось бы пугаться этому несообразному состоянию.
А теперь. Теперь я понимаю, что это все. Не могу, допускаю ошибку. О какой теперь реакции на свет может идти речь? Все светила этого мира мигом гаснут. Мы стоим в кромешной тьме, при которой упорно кажется, что мы безупречно слепы. Прижавшись к тебе сзади, я не вижу ничего кроме пустоты и не слышу ничего кроме твоего нитевидного сердцебиения.
Еще немного. Еще и еще…
Уже может показаться, что нас вообще не существует. Но это не так, мы оба непременно числимся в списках живущих в этом мире людей. Но это официально. Ведь у нас совсем другой мир, один и на двоих.
Поцелуй, содержащий немалую дозу кофеина должен открыть нам глаза, и, правда, мы видим.
Кисть руки твоей сжимает пистолет, глаза блуждают. Ты всегда считал, непременно можно найти другой выход или не считал? Временами ведь боишься за то, что желаешь перестрелять весь этот мир к чертовой матери? Это ведь неправильно, аморально и бесконечно отвратительно. И ты приставляешь дуло к виску. Рука дрожит, в особенности палец, который должен нажать на курок. Тебе скверно, а мне же охватывает лихорадочное отчаянье. В порыве невыразимого ужаса, я пытаюсь вырвать из твоей руки этот ключ смерти. Ничего не выходит и я, сопровождаясь соленым градом, падаю у твоих ног. И тогда, это улыбающиеся дуло, глядит прямо на меня, а пуля, пока не вырвавшаяся наружу, норовит попасть прямо мне в сердце.
Смерть, она так близка, а ведь совсем недавно этого именно и хотелось...
Или не хотелось вовсе? Но не важно, как бы это ни было, это дало мне силы подняться и заглянуть в эти каменные глаза.
И ты улыбаешься…
- Я подарю тебе весь мир, давай же, сделай это!
Конечно же, ты согласишься, страх больше не должен преобладать в наших сердцах.
- Я выстою их в ряд, а ты будешь стрелять, согласен?
Эти уроды, они все, как один, предстали перед нами. Их нахальные морды, сейчас вынуждены пытаться эмитировать раскаянье. Они настолько жалки, что им не жить.
И ты стреляешь, в твоих глазах не отображается никаких эмоций, лишь на губах иногда появляется еле заметная ухмылка.
Власть. Власть всегда лишает ума…
А теперь ты уже стреляешь в меня, глотая слезы и думая о том, что именно этого мне всегда и хотелось. Затем без промедления убиваешь и себя. Что бы все было так, как мы когда-то мечтали.
И разве это ни путь к невозмутимому единству?
Не нужно забывать, потеря сознания свойственна не только такому, внедрению в организм, как пункция. А еще многим и многим другим, неумелым вмешательствам.