Силуэт ночного храма нарисован на холсте:
Лишь наметка, лишь набросок без каких-нибудь затей.
Краски очень вкусно пахнут, хоть слегка щекочут нос,
На газете сохнут кисти: щепка и пучок волос.
И художник (загорелый, двадцати с копейкой лет,
Весь в веснушках, стрижка — ежик) выключает в доме свет.
Я сижу в плетеном кресле и лакаю молоко,
Ничего не нарушает мой изменчивый покой,
Хвост — трубой, усы-антенны чутко ловят лунный свет,
А у храма на картине зацветает пустоцвет,
Возвышаются колонны, плеск ручья звенит в тиши.
Я ушел.
Ну что ж, питомец, не печалься.
Не ищи.
Я вернусь…Лишь нагуляюсь в нарисованном саду,
В нарисованном поместье клад запрятанный найду,
Половлю мышей наброски (не серьезно…так, дразня).
Все коты гуляют в сказках, по иным мирам, в тенях…
Мой питомец, мой художник, ты откроешь мне проход?
Краски сохнут. Где-то в сказке бродит толстый рыжий кот.