Я угадаю сумрак в изгибе бровей –
там, где глаза опущены, чаще – слепы,
Как у последней твоей земной чаттерлей,-
они говорят о многом, слова – нелепы.
Что мне слова, коли тени стучат в висок,
брови взметнулись, - раненной птицы крылья,
Я угадаю момент и нажму на курок,
чтобы блаженство не перешло в бессилье.
Ты возродишься, знаю, и утром придешь,
будешь сажать цветы и давиться прозой, -
Заново в тихой эдемской глуши не умрешь...
Здесь мотыльки порхают над дикой розой.
Славная девочка, вечности талисман, -
не орхидея, а белоснежный шиповник.
Руки давно покраснели от колотых ран, -
вечен в заботе нежный ее садовник.
Ей так отчаянно хочется прорасти
в майском саду под окнами милой спальни
И распускаясь под солнцем, любовью цвести,
чуть трепеща в пылкости взглядов случайных.
Ей невдомек, что когда-то она росла
юною девой, а не кустиком в куще.
Не говори ей о том, что она умерла
и ожила розою жизни грядущей.