"Уф!.. Жара," - Иванченко пот вытер со лба,
Спрятался в тень от яблони и там затих;
Макс воткнул лопату в землю южную: "Да," -
На меня посмотрел, - "Как, готов уже стих?.."
"Практически," - кивнул я, почувствовав сразу почти,
Как участилось сердцебиение, поднялось настроение;
В заднем кармане штанов тетрадные листы
Лежали... Плюс карандаш для нового стихотворения...
"Это хорошо," - хмыкнул Макс и очень спокойно
Закурил эту плоскую "Приму", популярную здесь;
Он знал о запрете, ценил свой покой, но
Видимо не смогли что-то ни на зоне, ни в центре учесть...
Гузель решила поесть, парни же просто сидели
У свежевырытой могилы в ожидании тела;
Первую выпили быстро, а взять вторую они не успели,
Степа выдохнул только: "Мужики, это не дело..."
Птичка пела в кронах и жарило солнце,
Скоро меня разморило, строчки поплыли перед глазами;
Мысли Юлю нарисовали, как она бьется
В объятиях, на голом полу, хватая воздух губами...
"Едут!.." - крик над ухом гранатой взорвался,
Рядом Иван матюгнулся, слетела псина с колен;
Катафалк въехал на кладбище, с местом поравнялся,
Где вид был готов этих осыпающихся стен...
"Вставай, Алексей!.." - Макс Иванченко пнул,
Тот проворчал что-то, на шее выступили пятна;
Подбежал какой-то тип, он явно лишнего хлебнул,
Протараторил: "Вы не пугайтесь только, ладно..."
Мы кивнули, теряясь даже, кого нам ожидать, -
Двухсоткилограммового сумоиста или ребенка;
А парни были невозмутимы, им повидать
На пропитанном формалином веку пришлось уже столько...
Но все-таки даже они, перебрав алкоголя,
Не подходили слишком надолго в самому гробу;
Дед, умерев, в раскаленном духовкою доме
Больше, чем надобно, к сожалению, пробыл...