•
В глухих кабинетах державных прищуров,
Готовый для вечности и для оков,
Я принял опалу и жребий свой чуров,
Полковник осклабился – вон ты каков!
Я вышел на Разина – в дым, в позолоту,
И бросив у сходен тревогу и злость,
Уплыл через Волгу и вышел к болоту,
Где цапли, как капли, светились насквозь.
Я помню, как с ног моих пали колодки,
Как вспыхнуло вдруг краснолесье вдали;
И здесь, в камышах, возле старенькой лодки
Услышал я звуки небес и земли.
Разбитый, униженный, стёганный плетью,
Отринув навеки попов и царей,
Я пел, как поют журавли перед смертью,
Над чёрным болотом, над лодкой моей.
В ответ мне кричали берёзы и утки,
И грозный полковник шептал: «Ого-го»
Он срезал меня, как тростинку для дудки,
Но дудка запела, пугая его.