Брели монахи в скит-обитель;
Один был юношей,
другой -
В летах преклонных долгожитель,
Седой послушник всеблагой.
Их балахоны пыль покрыла,
Как лист бегущая строка,
Шли в далеко издалека...
Как, глядь, дорогу преградила
Усталым путникам река.
Есть брод, чьё дно давно промерено,
Да вот теченье — чистый страх...
На берегу стоит растерянно
Девчонка с ужасом в глазах.
Помочь бы ей, да нерушимые
Обеты воли не дают...
Там эпитимьи зелосхимные
Где чресла дьяволу поют.
Чтоб от соблазна-искушения
Спастись
юнец отводит взгляд,
Чураясь мыслесогрешения,
Где и безвинный виноват.
Река несёт, бурлит, кобенится.
Как деве быть, коль смыт мосток?
На руки принял старец девицу
И перенёс через поток.
Не билась и не прекословила...
«Да будешь Господом храним.
Спасибо, брат мой», - дева молвила,
Склонившись долу перед ним.
Шли молча, но у врат обители
Юнец промолвил:
«Как ты мог
Нарушить заповедь святителей,
Коснувшись женских рук и ног?»
Вопрос монаха позабавил...
«Я грешен?
Сердцу не соврёшь!
Пусть, действуя противу правил,
и нёс её...
Но ТАМ оставил...
Ты ж и сейчас её несёшь".