Теперь апрель. Теплеет понемножку.
Туман, вспорхнув, растаял в вышине.
И тополёк пугливую ладошку,
Осмелившись, протягивает мне.
Нам нелегко. Нам легче вряд ли будет.
Но всё равно - роднее нет земли.
Пойму ли я: как смог великий Бунин
Полжизни петь от Родины вдали?
Ему, видать, и после смерти снятся
Печаль полей, берёзы и Орёл.
Как у него хватило сил расстаться?
И как он сил вернуться не нашёл?..
Что я плету?! Ведь сам порою тоже
Смотрю на Русь, тоскуя и скорбя:
Русь на себя ни капли не похожа.
Да и была ль похожа на себя?
Не оттого ль мне стало сниться ныне:
Как будто я - о, Родина, прости -
Живу давно всем чуждый на чужбине,
И мне домой заказаны пути.
А там - апрель! Теплеет понемножку.
Туман, вспорхнув, растаял в вышине.
И протянул пугливую ладошку
Наш тополёк, да только вот не мне...