БЕЛЫЙ ПРЯМОУГОЛЬНИК
Еще одно посвящение
моему другу Альберту Тергукасову
Я заснул в театральном кресле,
Так с мороза, чего ж хотите,
С недосыпа, с работы если,
И не профи, а только зритель.
Задремал, словно в зимней сказке,
Не хлебнув кофейку в буфете,
А история шла к развязке,
И не путался я в сюжете.
Я сквозь сон постигал историю :
Там три дяди, вполне спортивных,
Все пять действий о вкусах спорили,
О художествах, о картинах.
Речь о белом холсте без пятнышка,
Что ушел за большие деньги,
А ребята, пожалуй, спятившие,
Все высматривали оттенки.
Отыскались мазки и линии,
Перспектива, и свет , и тени,
И отчаянный лыжник в инее,
Что исчезнет вот-вот в метели.
И опустится белый занавес,
И в снегах бедолага сгинет…
Я проснулся, артисты кланялись,
Второпях мужика покинув.
Я завелся : ребята, родненькие,
Порывался привлечь внимание,
Черт с ним, с белым прямоугольником,
Только остановите парня.
Но куда там, картина канула
В дебрях выставок передвижников,
И навеки в снежных барханах
Заплутал обреченный лыжник.
Театр заканчивается гардеробом,
И Фонтанкой ночной, морозною,
Я толкался с честным народом,
И выслушивал заумь разную.
Про квадрат из музея Русского ,
Что межзвездных пустот чернее…
Я приткнулся в углу, и чувствовал,
Что теряюсь , и коченею.
Что кругом белизна кромешная,
То овальная , то квадратная,
На гвозде на соплях подвешенная,
Под замок стопудовый спрятанная.
И висишь ты на модной выставке,
И ценители охренели,
Но из рамы куда ты выскочишь,
Как из плоской уйдешь метели?
Так я думал, и в мысли кутался,
А наутро, шагая в офис,
Понял я : лыжник мой распутался,
Пустоту разорвал и плоскость.
Вот лыжня меж двумя опорами
Пролегла под мостом Литейным
След терялся в снастях Авроры,
Только лыжник не был потерян.
Он Неву раздербанил надвое,
Против ветра немного горбясь,
И ушел, куда ему надо,
К магазину или на полюс.
То чайку прихлебнет из термоса,
То на сойку в лесу засмотрится,
Вот , глядишь на него, и верится,
Что лыжня никогда не кончится,
И ни рам , ни торгов, ни выставок,
Все так просто, как снег хрустящий,
Мой герой театральный выскочил
В мир объемный и настоящий.
И над ним в три заката зарево,
Небо ярче, а звезды ближе,
Мир пусть рушится, и не жаль его,
Пусть останутся только лыжи.