Тот немедля проверил, где Зависть.
Занята, догрызает Шекспира.
Что ж, подумал, пойду, прогуляюсь,
Посмотрю как там эта Стихира
Исстрадалась без Тота и плачет
Непрерывно. И локти кусает.
Если так, то утешу, а значит
Тот Оксан в этот раз навещает.
И, конечно же, славных поэток,
Не каких-нибудь там Стоминых!
Без наград и без членства. На это
Не подпишется Тот. Он без них
Обойдётся, каких-то нечленных
И совсем несоюзных без края.
Член Союза? Ура! Знаменита
И на вид ну, совсем Чиповская!
Все Оксаночки Тота не любят,
Но, что хуже всего, и не чтут!
Вот, ужо, он сейчас их полюбит
И почтит. Подрасслабились тут.
Жаль, что Зависть вцепилась как дура
Не в стихирских, а в этих, отстойных.
Ныне этот Шекспир не фигура!
Но понятно же, дура как дура
Не умеет увидеть достойных.
Так... Прекрасный портрет – это славно!
Есть готовность служить – это школа.
И хорошая очень. Недавно
Тот такую же встретил у мола.
У причала, то бишь, и влюбился
Навсегда и навеки притом!
На хорошую школу купился,
Потому получился ослом.
Но, однако, посмотрим, как пишет
Какова героиня, чем дышит.
Всё умно, замечательно, тонко.
Восхитительный слог. Симпатично.
На душе только как-то не звонко,
Как-то даже, как бы, неприлично,
Гадковатенько так и протестно
Как при виде музейной «парсуны»*
У себя за столом, там, где место
Только очень живым и разумным.
Ум, конечно же, есть, но какой-то
Напоказ, неуместный, нескромный,
Словно голая девка за стойкой
В час обеда Совета учёных
И стихи как витрина. Красиво,
Всё блестит, зазывает купить.
Но цена недоступна, кичлива –
Это мало кто будет носить.
Тот задумчиво голову клонит
Между тем появилась Луна
На полночном уже небосклоне –
Так прекрасна и так холодна.
На вопрос, что же так угнетает
Появился внезапный ответ –
Ведь Луна не горит, а сияет,
Отражая сгорающих свет.
Тот подумал ещё – поумнеет
Будет ум, как и грудь, прикрывать.
И, быть может, случайно дозреет
До того, что придётся сгорать
Ей самой же и собственным светом
Засветиться для мира Поэтом.
* - все вопросы к Вики.