Там не будет моей звезды… Каждый вечер эта мысль все чётче и чётче проступала из тысячи повседневных. У звезды не было имени. Это была просто моя звезда. Уже не первый год, закрывая двери на ночь, я останавливалась на ступеньках и подолгу смотрела на неё. Почему-то в душе возникало спокойствие и уверенность, что завтра наступит новый день и всё будет хорошо.
О том, что придется переехать, я узнала в мае. Вообще-то весь 2004 год выдался сложным, но этот факт был для меня ударом под дых. Хотя жизнь продолжала идти своим чередом. На огороде вовсю расправляли плечи сорняки, будто чувствуя, что хозяйке сейчас не до них. Под сливами буйно цвели ландыши. Такое великолепие я видела в первый (и, судя по всему, в последний раз) и оттого на душе скреблись кошки. Всё вокруг выглядело слишком торжественно. В свое время я поставила перед собой цель как-то оживить унылость послезимья – сделать небольшую весеннюю клумбу. Каждую весну она пополнялась новыми растениями. Подснежники , крокусы, примулы сразу оживили двор, не смотря на соседство с угрюмым сараем. Строение было настолько сгнившим, что порой мне казалось, держится оно только на воспоминаниях о том времени, когда в нём держали кроликов. Ну, если не считать трёх подпо-рок по краям. В детстве мне очень нравилось заходить туда. Нос приятно ще-котал запах сена и комбикорма, с приятной ноткой свежескошенной травы. В клетках шебуршились маленькие пушистые комочки – крольчата, шевелили ушами вечно жующие крольчихи. Теперь об этом напоминали только ржавые решетки полусломанных клеток. Когда же распускались незабудки, мне казалось, сарай молодел и даже распрямлял свою костлявую спину. Может быть оттого, что это были любимые цветы бабушки, построившей его. Раньше на месте нашей улицы было болото. Его осушили и земли отдали людям под строительство. Так и появился этот сарай и наш дом, и адрес ул.Фрунзе д.20. Наверно и вправду только русская женщина способна сама построить дом. А я отдаю все созданное ею чужим людям. Как же я могу?!.
Между тем распустилась сирень. В душе немного прояснилось. Невозможно грустить, когда за окном пенится сиреневый прибой. Вечерами запах сирени тихонько просачивался между трещинами в оконных рамах и повисал в полумраке комнаты. Я всё-таки решила вскопать огород и посадить зелень на нескольких грядках. Просто из уважения к земле. Конскому щавелю и одуванчику был дан решительный отпор, такой, что даже соседские сорняки посматривали на меня через штакетник с некоторой опаской. Обработала и клубнику. Та на радостях будто привстала на цыпочки, почувствовав себя королевой участка. Она всё время пользовалась у нас особыми привилегиями. Её всегда закрывали от заморозков, постоянно пропалывали, поливали в засушливое время, часто обновляли старые кустики. За это она нас благодарила своими крупными душистыми ягодами, из которых мама делала компоты и варенье. Порой мне хо-чется закрыть глаза и очутиться опять на нашей кухне, где кипит в тазике варенье, а мама собирает с него пенки в большую белую кружку. Всегда где-нибудь поблизости дежурила пара-тройка ос, которые выжидали момент, чтобы полакомится пенками раньше меня. Да, клубничка, покупать тебя на рынке я не смогу. Не по средствам.
А как же летний цветник! В этой немыслимой тоскливости я совсем забыла, что уже с зимы ждали своего освобождения из пакетиков семена бархатцев, лаватеры и васильков. Закипела работа. На все это с подоконника философски взирал мой кот – Сань Кин Кот. Может быть, это и странное имя для обычного «дворового» кота, но Саня (если коротко) из-за своей черного окраса и темпераментного характера его заслужил и кажется по-своему, по-кошачьи им даже гордился. Вокруг Васьки да Мурзики, а он, понимаешь… При виде его на сердце сразу защемило – как же он сможет после такого простора ужиться в квартире, причем теперь безвылазно. Шестой этаж и металлическая подъездная дверь для него практически государственная граница – просто не выйдешь. Что делать? Да и возможно ли что-нибудь сделать с кошачьей природой, желанием гулять самому по себе? В тот момент я еще и не знала, что Сане и не придется переживать весь этот кошмар и терпеть тяготы квартирной жизни. В конце июля его собьет машина, и я найду его лежащим на мостике у нашей калитки.
Целую неделю будет идти борьба за его жизнь. Кому-то она покажется бредом. Я бегала домой, чтобы вовремя сделать ему очередной укол глюкозы, потому что он не мог есть сам, нужно было перевернуть его. Даже за лекарством пришлось ехать в Москву т.к. у нас не нашлось препарата нужного процентного содержания. Да, многим из нас никогда не понять, что простой кот может быть и родными и близкими в одном лице, точнее в одной кошачьей морде. Я наверно никогда не забуду глаза кота, желтые с поволокой, он пытался посмотреть на меня, но.. Наверное, он уже тогда был где-то на полпути к вечности. Скоро стало понятно, что ничем ему не помочь. Травмы оказались внутренними, и Саня просто начал гнить заживо. Пришлось его усыпить. Так что он навеки остался в своих владениях, рядом с кустами пионов, что возможно стало неприятным сюрпризом для новых хозяев. Но тут уж ничего не поделаешь.
Мало помалу огород был приведен в «божеский вид», но всего с двумя грядками выглядел слишком сиротливо. Они, как протянутые в мольбе руки, каждый вечер тянулись ко мне, когда я шла на поливку. Какая же боль расставаться с землей, которая знакома с детства, где, наверное, каждый комочек прошел через твои ладони. Когда спускались сумерки я стала выходить на улицу. Мне казалось я на всю оставшуюся жизнь смогу надышаться этим воздухом, наполненным запахами только что политой земли, травами и маттиолой. Особенно маттиолой. Каждый год я сажала её в разных концах участка, и мне чудилось, что везде она источает свой, особенный аромат.
А дома уже надо было паковать вещи. Жестких временных рамок установлено не было. Но кто захочет терпеть теперь уже чужого человека на своей территории? Вещи… Их особо и не было. Только книги. Целый книжный шкаф. Сначала их собирала бабушка, потом мама, что-то было уже и моё. Да и от избытка мебели наш дом не страдал. Шифоньер, секретер, стол, кровать и несколько стульев. Когда мама только ушла на инвалидность( или ,может, чуть попозже), у нас вообще не было денег на существование. Я еще не работала, а пенсия… - сами понимаете. Чтобы как-то выжить продавали мебель. Сначала пианино, потом шкаф… Сейчас скажи кому-нибудь, что можно покупать по 200гр сахарного песка – не поверят. А у нас в то время на столе была гречка и морская капуста из банок. Самое интересное — морскую капусту люблю до сих пор, правда, не консервы, а на гречку смотреть не могу. Ничего, выжили.
Постепенно в центре комнаты стали появляться картонные коробки. Как пирамида в пустыне. Почему-то сразу стало видно всю обшарпанность стен. Мы ремонт не делали очень давно, а соседский евроремонт (наш дом был на двух хозяев) четко проступал на нашей общей стене большими трещинами. Такие «удары судьбы» сложно выдержать даже кирпичной кладке. Заметнее стало, что на кухне просто оштукатуренные стены. Покрасить их мы так и не успели. Да, действительно дом сразу осунулся, словно неизлечимо больной. Ночами он все чаще потрескивал, словно тяжело вздыхал, от чего иногда бежа-ли мурашки по коже. Насколько же быстро помещение может принять нежилой вид. Пустота комнаты, пустота души… Невыносимая тоска усиливалась с каждым днем, ночами душили слезы, в голове роились непонятные мысли,а волноваться-то было нельзя.
Раньше я никогда не думала, что найти черного котенка — что-то из разряда научной фантастики. На работе предлагали мяукающих созданий всех расцветок и степени пушистости. Все советовали взять кошечку – и чистюля и ласко-вая, не то, что твой бандит с большой дороги. Но почему-то так сложилось, что кошки у нас попросту не приживаются. Даже не знаю почему. Да и коты жили только черные. Начался долгий процесс поиска. Опрос среди знакомых
результатов не дал, в зоомагазинах тоже разводили руками: персидские, пожалуйста, сиамские хоть оптом, хоть в розницу, но черных гладко-шерстных не держим. Оставались только рынки. В один из нечастых выходных я поехала в Сергиев-Посад с мыслью, что сегодня я возьму любого кота, даже рыжего (особой любви к этому цвету я не испытывала). Пройдя по ряду бабулек и детей с корзинками я увидела немыслимое чернющее существо, которое зацепившись своей когтистой лапой за рукав кофты хозяйки дико вопило о помощи. Да, Санек другим быть и не мог. Называть его, как предшественника я не решилась — плохая примета. Из-за своих выдающихся когтей (после окажется, что это просто природная аномалия) он получил кличку Хасан. И вырос из него форменный моджахед. Можно сказать жизнь налаживалась. В дом вернулось спокойствие и маломальский уют. Ночью котенок устраивался у меня на плече и словно отгонял все плохое, скопившее вокруг меня – боль, разочарование, обиды, а днем просто меня ждал. Для человека очень важно, когда его дома ждут.
Зацвели золотые шары. Казалось, часы уже начали обратный отсчёт: «Пять, четыре, три…» На огороде все утопало в траве. Полоть уже не было смысла. Кусты необобранной смородины понимающе кивали ветками мне вслед,роняя слезинки перезрелых ягод. Интересно, сколько же на них невыпитых банок компота? Хотя смысла вести столь сложные подсчёты не было – погреб ведь остается под сараем, как партизан – подпольщик в тылу врага. На «ГАЗель» его не погрузишь, так что про соленья – варенья можно то же забыть. Ну, ничего, будем кушать магазинные «разносолы». Сколько людей их поку-пает ,вроде живы пока. Хасан заметно подрос и как скалолаз ежедневно штурмовал наш упакованный скарб. На улицу я его не пускала. Он наверно, даже и забыл, что она существует. Мне казалось, так ему будет лучше привыкать к его новым апартаментам. Внешне жизнь в четырех стенах ему в тягость не была. А что дальше – поживем, увидим.
Цветы и легкие негабаритные предметы уже отбыли на ПМЖ в квартиру. Из сарая было отобрано все, что могло понадобиться нам в «новой комфортной жизни», и сразу определено на балкон. Сначала мне показалось, что он встретил своих новых подселенцев с некоторым презрением, но это скорее всего из-за моего тогдашнего внутреннего отношения ко всему происходящему.
Сам переезд занял гораздо меньше времени, чем вся подготовка к нему. Погрузка в машину, разгрузка в лифт, установка в комнатах. Ах, да! Главное не забыть своего домового! Где-то за месяц до переезда соседские старушки, узнав о нем, сразу сказали: «Дочк, будешь уезжать, сначала скажи: Хозяин мой иди со мной. Ты впереди, а я за тобой» Так и было сделано.Фамильного домового я никому оставлять не собиралась.
В комнату, по традиции, был сначала впущен Хасан. Он, конечно, сразу ошалел от такого простора, но тут же был заперт обратно в «перевозку» (решетчатую коробку), откуда был освобожден только через несколько часов, когда я немного разобрала коробки. Говорят, человек способен привыкнуть ко всему, а к хорошему особенно быстро. Теперь это можно было проверить на себе.
В тот же вечер я вышла на балкон с надеждой, что все-таки ошиблась и моя звезда тоже переместилась поближе к нашему шестому этажу. Но… Огромное, поистине бездонное небо выдало мне наверно миллион звезд и звездочек, которые даже близко не висели с моей. Я вышла на улицу. Но и там меня ожидала та же картина. Чернота, словно простроченная мерцающими точечками. Ночная городская чернота…
Через несколько дней я направилась отдавать ключи новым хозяевам. Напоследок опять вошла в комнату, которая лишившись питавшей её ауры выглядела обычной кирпичной коробкой. Знакомые с детства запахи словно канули в Лету. Даже эхо от шагов звучало вполголоса. Дом , почувствовав что оставлен навсегда , молча ждал последнего дня не видя больше смысла с своем существовании.
Запирая дверь, я автоматически взглянула на небо. И каким же было мое удивление – звезды не было и тут! Значит, светила она только живущим в этом доме.
Впереди была новая жизнь…