Отверженные

Семён Кац
Журавль над срубом старого колодца
Печально смотрит долгие года,
Как в небе журавлиный клин несётся
Туда - оттуда, и опять - туда.
Журавль стоит над потемневшим срубом,
Как символ грусти по родным местам.
И сколь бы ты ни стал в скитаньях грубым,
Душою нежной остаёшься там,
Где старый дом с пустым полуподвалом,
Сырым ещё и летнею жарой,
И палисадник, где растёт навалом
Смородина, забитая травой.
Беречь её мне не хватало силы,
Всей уходящей на житьё-бытьё,
А вот смотри же ты - плодоносила,
Не глядя на забвение моё.
И старый сруб давно уже разрушен,
И журавля давно в помине нет,
Но он стоит и смотрит, смотрит в душу
Сквозь толщину давно ушедших лет.

***

В ночном портовом кабаке,
Где драки, нож и воля рока,
Мужчину в строгом пиджаке
Никто и мысленно не трогал.

Он приходил три раза в год,
Седой, высокий, молчаливый,
И каждый знал - его не ждёт
Никто в полночный час отлива.

Курил табак. Всю ночь молчал
В тяжёлых испареньях спирта.
Не допускал и до плеча
Портовых фей морского флирта.

Проём раскрытого окна
Ему показывал упорно,
Как тянет низкая луна
В ночную темь крутые волны.

Он уходил один. Перил
Не шарил в поисках опоры.
Кого он ждал? Кого любил?
И перед кем остался гордым?

И где привязанности, те
Что привязать могли едва ли,
Оставшись в горькой пустоте
На исчезающем вокзале?

И та жива ли, кто ему
Не смела дерзостно перечить
И уходила, как во тьму
От расставания до встречи?

***

Я помню Волгу и Тутаев -
Ещё и снег везде не стаял,
Но наступившая весна
Простому люду принесла
Тепло, и Пасху, и Победу.
Я помню выпившего деда,
И разгулявшегося внука,
И яйца, крашенные луком,
И озорную с куличом,
Меня толкнувшую плечом.
(Когда бы рядом не жена,
Меня бы завлекла она!)
И перегруженный паром,
Где перевёрнутым ведром
Мужик гремел, как барабаном.
Я тоже был немного пьяным,
Но не от белого вина,
А оттого, что жизнь полна,
И негде яблоку упасть,
И женщины напелись всласть,
Покуда плыли через реку,
И день казался "дольше века",
Но в храме был иконостас
С иконою "Скорбящий Спас"...

***

Гале Пригариной

Над собором свет небес.
Ордена у деда.
Только что Христос воскрес!
Впереди Победа!

Отвалил паром речной,
Опустела пристань.
На пароме люд хмельной
Весел и расхристан.

Но за пристанью пустой
Может показаться
Бесприютной сиротой
Бывший храм Казанской,

Да икона ”Скорбный Спас”
В Воскресенском храме
Глянет вечером на нас
Тёмными глазами.

И такая боль в глазах
Что хоть плачь, хоть тресни,
Невозможно не сказать:
"Господи, воскресни..."

Тутаев на Волге,Май83

***

В нашу избу только ветер стучится,
Ночью жуки по обоям шуршат.
У деревень озорует волчица
С выводком в шесть годовалых волчат.
В город уехал почтарь за невестой -
Больше недели нет свежих газет.
Все деревенские важные вести
Мне мимоходом расскажет сосед.
А на скамье у горячей «голландки»
Ужина ждёт чугунок со пшеном,
Дремлет наш кот осторожно и сладко,
Грезит о друге своём - домовом.
Угли погасли. Задвинута вьюшка.
Нежным теплом наполняет избу.
Тесно к плечу прислонилась подружка -
И улетели печали в трубу.

***

 
ЕВ
Я понимаю, понимаю
Неисполнимость наших встреч
Ни в августе, не ставшим маем,
Ни в сентябре, готовым лечь
На траву тонким покрывалом
На придорожном пикнике,
Где наваждением бросало
Усталых путников в пике
Нежданных чувств, души движенья,
Запретных дум пустую кладь
И притяженья, притяженья,
Когда не можешь устоять.
И всесудебный исполнитель
Несовершившихся судеб
Смущённо скажет:" Извините,
Я, видно, даром ел свой хлеб..."
И всё-таки я понимаю
Всё в настоящем и былом,
И принимаю, принимаю,
Как птицу с раненым крылом.