21-07-2003
Разговор, длящийся тысячелетия
Вклиниваясь в разговор, начатый рецензией В.Лурье "Замурованные тексты..." и продолженный репликой И. Андрощука "О рецензии, замуровавшей мою книгу", темой которого стал сборник послед-него "Охотники за именами", должен отметить, что и тот, и другой несут в своих текстах замурованное зерно резона.
Вот это место у В. Лурье: "Потребовалось расположить стихи и рассказы в определенном порядке, чтобы связь выпадающих фрагментов стала очевидной, чтобы проступила самостоятельная "печальная повесть", написанная не словами, а сюжетами рассказов".
Нечто похожее - или почти то же самое - содержит текст "Аборигенов библиотеки" - одного из рассказов, составляющих сборник - фрагмент, в котором, как в зеркале, отразилась и книга, и ее прочтение рецензентом:... это был детективный роман, старая и очень запутанная история, в ней не было ни крови, ни погонь, ни даже похищенных бриллиантов, и единственное, что требовалось от сыщика, в роли которого на этот раз выступал сам читатель - это разобраться, что же все-таки происходит. Повествование перекатывалось со страницы на страницу, действие переносилось из Аравийской пустыни на берега Ла-Платы, из цехов сверхсовременного предприятия - на кривые улочки средневекового города, из тишины библиотеки - в неумолчный грохот какого-то сражения. В каждой главе действовала другая группа персонажей, люди из разных глав не только не имели между собой никаких сношений, но даже не подозревали о существовании друг друга: и в то же время их что-то объединяло, они были связаны какой-то тайной - их выдавали нечаянные реплики, жесты, зловещие полунамеки, дальше которых разговор никогда не шел, потому что это действительно была тайна - тайна от всех, и прежде всего от автора книги.
Маловероятно, чтобы этот фрагмент запрограммировал прочтение "Охотников", их составление или написание: явное присутствие аргентинцев не только ничего не проясняет, но тщательно запутывает, чувствуется, что лобовое решение - "Они пытаются лишить нас библиотеки" - отговорка автора, хотя в тексте - не библиотеки, а памяти. Это наводит на след: памяти, скрытой в библиотеке, значит, в текстах. ... Хранители древней тайны, которой они не знали - звучит в тексте одного из стихотворений. Образ, возможно, не новый, но образ ли? В повести "В лабиринтах Инфора" неграмотная девушка печатает на пишущей машинке - вдохновенно, как глухой музыкант играет на пианино. Ее тоже неграмотная семья на протяжении столетий хранит книгу. "Зловещие полунамеки" становятся все более прозрачными: ничего не говорится открыто, однако назойливые рикошеты заставляют заподозрить, что пуля не дура.
Разговор, длящийся тысячелетия - так называется сюжет одной вещи, которая никогда не будет написана Иваном Андрощуком. Отчасти потому, что для этого ему понадобилось бы воссоздать всю мировую литературу, отчасти - потому что сюжет уже "проступил". Он - именно о таких "замурованных" текстах: являясь в канве произведений чужеродными и никем не понятыми (и меньше всех - авторами этих произведений), они в общем пространстве мировой литературы составляют нечто единое - разговор, длящийся тысячелетия, тайну, о которой не подозревают ее хранители, послание от Бога.То, что Владимир находит скопление "замурованных текстов" в одной книге, впечатляет, но еще ни о чем не говорит. Давно подмечено, что в стены крестьянских домов, хлевов и даже в дувалы могут оказаться вмурованными камни из близлежащих древних развалин. Так что обилие священных камней может говорить не только о воссоздании, но и о близости Храма. Другой вопрос - кому они нужнее, эти камни - богам, которые мертвы уже тысячи лет, или живым людям?
Эммануил ДОСАДА