Танец в паре: психотехника управляемого счастья
фрагмент из книги, которая будет или не будет написана
Начни танцевать, и ты почувствуешь,
как мир вокруг меняется!
Девиз танцующего человечества
Предисловие
Эта книга - не о том, как научиться танцевать, а о том, как наслаждаться танцем, как быть в танце счастливым. Кому-то это дано от природы, кому-то не дано. Одни овладевают этим даром легко и незаметно для себя, воспринимая как нечто само собой разумеющееся. Другие – не овладевают никогда, опять же, не подозревая о существовании такой упущенной возможности. Да простят меня танцоры за крамольную мысль, но для того, чтобы обрести танцевальное счастье, техника и подготовка в их традиционном понимании вообще не нужны.
Как возникает танцевальный восторг? Откуда он приходит? Как выглядит? И что нужно сделать, чтобы прикоснуться к нему? Профессиональная танцовщица, которой я предложил стать моим соавтором, огорошила следующим соображением: Кому нужна методика доступа к танцевальному счастью? Если человек танцует - он потому и танцует, что это делает его счастливым. А кто не танцует – тот и танцами не интересуется. Было над чем задуматься. Конечно же, миллионы танцующих людей имеют сходный со мной или даже гораздо более яркий и богатый опыт. Но кто из них написал или напишет об этом? Кто, если не я, передаст послание от танцующей части человечества ко всем, кто не танцует, но не утратил вкуса к поиску за чертой банального и привычного? Да и танцующим любопытно будет увидеть себя в столь странном зеркале, коим является по отношению к танцам книжный текст и нехитрые упражнения.
Основой того, о чем я хочу рассказать, волей случая стал десятилетний опыт увлечений спортивными бальными танцами. Я не претендую на то, чтобы открыть новые истины об этом виде спорта и искусства. Мир бальных танцев бесконечно богат. Если двигаться внутрь, вглубь этого мира, в психологическое измерение – конечно же, откроется немало удивительного. Но в полной мере эта сфера раскрывается только перед профессионалами, которые приходят в танцы с детства и посвящают им всю жизнь. Мне случалось общаться с действительно продвинутыми танцорами. Я слышал, например, что мастерство бальника – в том, чтобы виртуозно чувствовать тело и управлять им, задействуя такие его возможности, такие движения и такие мышцы, о существовании которых простой смертный и не подозревает. Или в том, чтобы одновременно, разными частями тела, выразить на языке движений все богатство звучащих в музыкальном произведении мелодий, ритмов и инструментов, превратив тело в играющий оркестр. Кто-то утверждал, что вершина владения танцем - в том, чтобы научиться улавливать, как слышит и проживает музыку партнер, и строить на чужих ощущениях свой собственный танец, становясь продолжением партнера. А иные полагали, что дело и не в музыке вовсе, и что у настоящего латиниста фейерверк эмоций может генерировать само танцующе тело, если оно правильно настроено технически. «На вид танцоры высокого класса не очень отличаются от обычных людей, но есть огромная разница во внутреннем устройстве их тела. Каждая мышца, каждый нерв профессионального танцора наполнены сложными ритмами, музыкой, движением», - писал мне один из участников танцевального интернет-форума. Все это безумно интересно. Но не хотелось бы описывать такую экзотику с чужих слов, подобно слепому, рассуждающему о цветах. Постараюсь говорить лишь о том, что сам пережил, понял, увидел и достиг.
Мои двигательные и танцевальные способности всегда были ниже средних. Многие из тех, с кем я обучался, продвигались в разы быстрее. Пройденный мной путь был долог, но он не был далек. И у меня было достаточно времени оглядеться по сторонам. Я хочу надеяться, что, пользуясь оставленными мной вешками, этот путь в куда более короткие сроки сможет повторить каждый, кому это будет интересно. И что книга получится о чем-то доступном, лежащем на расстоянии протянутой руки, к чему нет нужды идти годами ежедневных тренировок.
Важно ли, что то, о чем хочу говорить, я почерпнул из занятий именно бальными танцами? Или в моем случае этот вид спорта – просто биографическая случайность? Может быть, судьба вела меня к замыслу путаным и окольным путем, а действительная задача была написать руководство по эксплуатации собственного тела и психики на дискотеке? Может быть да, может быть – нет. Мы узнаем об этом позже, когда книга будет написана и прочитана. Но я убежден, что предмет моих поисков имеет прямое отношение и к профессиональным танцам. Что тема внутренней включенности в танец, его эмоциональной наполненности – принципиально важна для любого танца, от пьяного притоптывания на кухне до феерического шоу на мировых сценах. Не оживших, не размороженных, не добравшихся до сути танца бальников, я наблюдал на самых разных уровнях мастерства, от новичков класса N до участников международных турниров. И я хорошо запомнил слова именитого профессионала, сказанные об одной из его учениц: «У нее косное, неуклюжее, непроработанное тело, и она танцует только глазами. Но зато как танцует!»
Предыстория
Однажды, выходя из метро, я зацепился взглядом за объявление на столбе. Написанный от руки текст обещал хорошее настроение, уверенность в себе, красоту и раскованность движений. Нужно мне это? Ну, не помешало бы! Я решил познакомиться с темой поближе, и уже на следующий день стоял на паркете рядом с такими же желающими научиться танцевать. Мне было тогда 47 лет.
Мучительно не удавалось запоминать шаги. Я записывал, пытался повторять дома. И когда случалось наконец сделать несколько правильных движений, да еще и в паре, да еще и под музыку - это радовало и вселяло энтузиазм. Однажды нашего преподавателя подменил другой, и занятие прошло более интересно. Я стал тогда наводить справки: а где же лучше всего преподают бальные танцы? Послушал разных добрых советов и остановил выбор на именитом клубе, где сочетались большой спорт и занятия с начинающими взрослыми.
С самого начала занятий я почувствовал магию латиноамериканской программы. В ней было что-то такое, на что отзывалась и к чему тянулась душа. Моя первая партнерша была замечательная. Мы прекрасно ладили, мы и сейчас дружим. Но чем дальше, тем больше я чувствовал, что хочу чего-то такого, чего она не может мне дать. Из фантазий, из музыки, из обрывков того, что слышал от преподавателей – у меня вылепилась некая идея о том, чего же мне нужно от танца, от себя, от партнерши. Эта идея и сегодня, спустя десять лет, не кажется мне наивной. Только вот, похоже, из умозрений и предчувствий она перекочевала в реальность, вошла в плоть и кровь и стала для меня как бы невидимой. И чем сильнее и ярче эмоции – тем труднее дать себе отчет: а что же происходит, когда я танцую? «Знающий не говорит, говорящий не знает», - гласит древняя китайская поговорка. Похоже, что так. Но я все же рискну, призвав на помощь силу слова и продуманность методики, вырвать тайну ни с чем не сравнимого восторга из лап немоты и беспамятства.
Теперь - о философии латиноамериканского танца в том виде, в котором она впервые у меня сложилась.
Танец – это спектакль, в котором танцоры перевоплощаются в персонажей, живут их жизнью, чувствуют их чувствами. Все в точном соответствии с учением Станиславского!
Кто в этом спектакле зритель, для кого вершится зрелище? Прежде всего – для самих танцующих. Я танцую для себя и для моей партнерши, и никто другой, по большому счету, здесь не нужен. Мы сами создаем фейерверк, и сами же наслаждаемся им. Позже, по мере выхода «в люди», в моей философии найдется место и для зрителей. Но место это будет все-таки вторичным, вносящим дополнительные обертона, но отнюдь не создающим основу самого действа.
Кого играют танцоры? Мужчину и Женщину. Почему с большой буквы? Потому что ни один из миллионов ходящих по земле мужчин не похож на персонажа нашего спектакля. И ни одна женщина не похожа. И то, что случается между мужчиной и женщиной – не похоже на то, что происходит между Мужчиной и Женщиной. В жизни людей бывает период, когда почти каждая девочка мечтает о своем Принце, и почти каждый мальчик – о Принцессе. Девочка и мальчик вырастут и, даст Бог, встретят на своем пути достойных, прекрасных людей. Но мечты юности не сбудутся никогда. В пору юношеского романтизма, когда смутный зов души смешивается с пробуждающимся влечением плоти, человеку дается шанс прикоснуться к идеалу, к божеству, к пронзительному, неземному, свободному от бытовых подробностей образу. Пусть даже в форме предчувствия, которому суждено быть обманутым. Для кого-то это - глупые фантазии, за которыми ничего не стоит. И таких, пожалуй, большинство. Но есть и те, кто верит в реальность, из которой приходят к нам романтические грезы. Где и как существуют эти силы, эти боги, эти идеальные существа? Наверное, есть немало религиозных и философских систем, которые дают ответ на этот вопрос. Я не могу комментировать такие ответы. Но я знаю наверняка: эти божества действительно существуют в латиноамериканском танце!
В нашей группе занималась девушка. Она была самой красивой, самой талантливой, самой успешной среди нас. И однажды случилось так, что ее партнер и моя партнерша не занятия не пришли, и мы стали в пару. Когда мы разучивали кусочек из румбы, на какие-то две-три секунды я впервые наяву почувствовал: Вот оно! Так смотрит Женщина, так Она дышит, так льется в музыке Ее тело, так светится лицо, такими чувствами наполнено все Ее существо. Это было потрясающе: все, что я себе напридумывал – находило свое подтверждение! Через какое-то время ситуация повторилась. На этот раз мне повезло еще больше: в паре с женщиной-идеалом предстояло исполнить мою любимую чачу. Я волновался, я предвкушал чудо. Но чудо почему-то не состоялось. Тем не менее, я был уже необратимо соблазнен вкусом сбывающейся мечты.
Потом был праздничный вечер, на котором одна из участниц нашей группы танцевала так самозабвенно, так обезбашенно, так обжигающе темпераментно, что я снова почуял зов мечты. Я включился в ее танец, мы выплясывали на одном дыхании, на одной волне, будто подхваченные единым водоворотом. Вот это драйв! Вот это кураж! «Ты меня понял!», - сказала она под конец. И я решился. Объявил партнерше о разводе и предложил руку новой избраннице. Вся женская половина группы сурово осудила меня, а партнерша сказала с грустью: Все равно лучше меня не найдешь никого. Так, провожаемый дурными напутствиями, я ступил на беспокойный путь поиска своего танцевального счастья.
Моя тупость в освоении новых движений, помноженная на нетерпимость новой партнерши, дали такую гремучую смесь, что мы расплевались в первые же минуты первой совместной тренировки. Но отступать мне было некуда. Начиналось лето, я искал партнершу в других клубах, в Интернете, через общих знакомых. Кандидатур было много. Мы встречались в московских парках и отплясывали на асфальте, среди бела дня, вокруг лежащего под ногами и тихо похрипывающего диктофона. Я то приближался к исполнению мечты, то отдалялся от нее, но так и не попадал в десятку.
Потом наступила осень, начался новый сезон, и на первом же занятии я получил травму, которая на полтора года выбросила меня из яркого, влекущего мира танца. Диагноз был суровый, и нужно было свыкаться с тем, что танцевать я не смогу уже никогда. Свыкаться не получалось, время не исцеляло. Проходили месяцы, а я все так же остро ощущал образовавшуюся пустоту. И вот снова объявление на столбе. Рискнул попробовать. Понемножку, потихоньку, если не латину, так хотя бы европейский стандарт – авось проскочу и не покалечусь. Тем более, что эта школа танцев была непритязательная, от учеников много не требовали, да и преподаватели были в возрасте и не выдавали той прыти, которой так вдохновляли на неразумные подвиги молодые профессионалы из прежнего клуба.
Первая партнерша.
Меня поставили с ней в пару в первый же день. Мы как-то сразу не понравились друг другу и быстро разошлись. Напрягал ее строптивый характер и, как мне казалось, недостаточно почтительное ко мне отношение – я ведь был намного старше ее. Ее во мне тоже, я думаю, много чего не устраивало. Так что первый наш опыт закончился взаимным нежеланием иметь друг с другом дело в столь тесном контакте. Прошло, наверное, около года прежде, чем я снова оказался в паре с ней. У нее не было партнера, у меня не было партнерши – так лучше уж так, чем никак. Мы танцевали самбу. И там был момент, когда за движением партнеров лицом по линии танца следовал резкий поворот лицом друг к другу. Этот поворот оказался решающим. Глаза зацепились за глаза, проскочила искра – в этот миг закончилась моя предыстория как танцора и началась история. Десятая доля секунды – и вот оно, к чему я так долго шел! Вот она, моя партнерша! И ни тени сомнения, что и она почувствовала то же самое. Действительно почувствовала!
С одного короткого взгляда началось счастье, которое не прекращалось на протяжении трех последующих лет. Не раз потом я пытался объяснять, что такое контакт глаз в латине. «Представь себе, что мы - воздушные гимнасты под куполом цирка. Вот картинка, с детства знакомая каждому: ты летишь без страховки, а я, раскачиваясь вниз головой на трапеции, ловлю тебя за руки. Представляешь, какое счастье? Какой восторг! Все обошлось, все получилось! Мы целы, мы невредимы, мы сделали это! А теперь представь, что точно так же, как встретились наши руки – встречаются в танце глаза. Поймать взгляд, вцепиться в него – и мы будем спасены, будем безмерно счастливы!» Доходчиво? Для кого-то да, для кого-то - не очень. Есть все-таки во взгляде человека нечто, что упорно не берется словом.
...Есть дурной и хороший есть глаз,
Только лучше б ничей не следил:
Слишком много есть в каждом из нас
Неизвестных, играющих сил...
Александр Блок
Итак, о первой моей партнерше. Открыв в ней свое второе «я», почувствовав сильнейший резонанс, я сделал ей предложение, и мы начали готовиться к выступлению на традиционной вечеринке в моем прежнем клубе. Партнерская история раскручивалась стремительно, градус увлечения нарастал, и казалось, мы готовы были идти друг за другом хоть на край света. Мы выступали там, выступали сям, посещали летние открытые площадки, ходили на разведку в разные танцевальные школы и клубы. Мы проводили публичные эксперименты в подземных переходах, танцевали на старом Арбате, тренировались под магнитофон на мощеных террасах возле метро «Кутузовская». Друг без друга мы уже не могли. Это не было влечение мужчины и женщины. Скорее, сильнейшее влечение в наш общий танец, который засасывал как воронка. Если звучала музыка, которая действительно нравилась и заводила, я ничего не мог с собой поделать. Танцевать! Сию же секунду танцевать! Мы использовали малейшую возможность плюхнуться в танец. И когда это происходило - многим парам было уже не до тренировок. Они глазели на нас, глазели жадно и ненасытно, и не могли оторваться. Точно так же, как и мы ненасытно упивались танцем и не могли оторваться друг от друга.
Лишь только музыка – бегом друг к другу!
Восторг дурманящий глотать взахлеб.
Она взрывоопасна и упруга,
Смотрел бы и смотрел бы на нее б.
Что нам далось в последнюю очередь – так это румба. Сколько лет уже прошло, но и сейчас из пяти латиноамериканских танцев – я знаю только три: пасодобль, румба, а еще - чача, самба и джайв в одном флаконе, без границ и перегородок. Не могу сказать, что освоил пасодобль «физикой» своего тела. Но я хорошо чувствую его изнутри. Пасодобль - танец со Смертью. Она держит тебя на прицеле и не простит оплошности. Танцуя с этой безжалостной партнершей, ты предельно сконцентрирован, все время ходишь по лезвию.
А вот нутро джайва, самбы и чачи я проживаю практически одинаково: в любом случае это поросячий восторг, которым визжит каждая клеточка. Всего одна эмоция, одна нота. Но зато какая! Никому никогда не надоест - ни петь, ни слушать, ни танцевать, ни смотреть.
Первые месяцы нашего союза я не воспринимал ее как женщину. Она была партнером, товарищем, бесполым «генератором восторга». Не чувствовал я в ней Женщину и во время исполнения танца. Румба открылась нам позже. В отличие от чачи, джайва или самбы, танец любви предельно насыщен внутренним разнообразием: игра идет на всем диапазоне человеческих эмоций. Румба – танец встреч и расставаний, счастливых совпадений, трагических несовпадений, боли и радости, света и тьмы, печали и восторга. Бесконечное восхищение сменится вдруг ожогом обиды, азарт охотника – светом любви в глазах, а за буйством страстей – потянется тонкая паутинка нежности.
Растают зеркала, исчезнет зал
Рекой забвенья разольются звуки.
Нет нас, но влюблены глаза в глаза,
И руки понимают руки.
Случилось, что накануне конкурса из тех, что мы никогда не пропускали, партнерша заболела. Я сделал авантюрное предложение другой девушке, лучшей танцовщице в нашей группе. Мы неделю порепетировали, потом выступили, все было, вроде бы, неплохо. Но для меня неожиданно. Я впервые столкнулся с «другим счастьем», не таким, как у меня. Девушка сочно двигалась, с радостью отдавалась музыке, лицо и глаза были живыми. Но танцевала она не со мной. А я хотел, чтобы со мной, хотел контакта. Я объяснял, вдохновлял, показывал - она честно и изо всех сил старалась подыграть. Ничего не получалось. А потом я сообразил, что ей и так хорошо. Она и без меня наслаждалась танцем, и ее восприятие музыки было до краев переполнено чувствами. С кем она танцевала? С собой? С музыкой? С Богом? Она просто танцевала. Так же самозабвенно, как я. И при этом - совсем по-другому. Видимо, у разных танцоров, даже из тех, кого привлекает именно эмоциональная сторона танцевания, – могут быть разные критерии достаточности и полноты той рождаемой танцем вселенной, в которой они счастливы. Впоследствии мне не раз приходилось сталкиваться с партнершами, которые танцуют в координатах «Я-Музыка», и партнер для них большого значения не имеет. Бывают более сложные системы координат. Например, «Я-Музыка-Партнерша-Зрители». К зрителям можно отнести и наивных болельщиков, и знатоков, и судей, и самого себя, наблюдающего танец в зеркале или в видеозаписи, и все это будут родственные, но несовпадающие системы отсчета. Чем сложнее и многомернее психологическое пространство танца, тем выше требования к условиям, при которых пара обретает счастье. Обычно два раза в год я выступал на традиционном клубном конкурсе, и просил кого-нибудь из знакомых сделать видеозапись. Потом - месяц приходил в себя после шока: слишком уж был велик разрыв между тем, как все роскошно и замечательно изнутри и как безобразно снаружи. Я так и не дошел до уровня, когда смотреть на себя со стороны можно с тем же удовольствием, что и танцевать. И никогда не стремился к этому, ясно понимая, что для меня реалистично, а что не очень.
Как-то раз, чтобы лучше подготовиться к выступлению, партнерша подбила меня взять индивидуальный урок у преподавателя из другого клуба. И этот добрый человек чуть не раздавил нас демонстрацией того, какие мы неучи и уроды. Еще вчера я был "достигшим совершенства": знал в каждом из танцев хотя бы по одной схеме и танцевал их со своей партнершей так, что это безумно нравилось и нам самим, и тем, кто это видел. А что теперь? Мы стали ходить на занятия в более серьезный клуб, чтобы восстановить и освоить элементарные технические моменты. Но от прежних своих завоеваний не отказывались. Техника техникой, а танцы танцами, ничей авторитет не мог отменить уникальности нашей пары. Если более-менее выучили схему и нравилась музыка, то ураган эмоций в танце возникал с неизбежностью восхода солнца.
Мне всегда было не все равно, под какую музыку танцевать. Качество звучания могло быть любым, но далеко не любым должно быть само произведение. Нужно, чтобы легко считывался ритм, чтобы удары инструментов не расходились по ритмике друг с другом и с вокалом. Но и тогда не это было главным. Главное – это должна быть музыка, от которой тебя прет. Что это за музыка? Разнообразная? Богатая по мелодическому рисунку? Насыщенная драматизмом? Опять мы упираемся в ограниченность языка. Музыка должна быть такая, чтобы между ней и твоим телом не нужен был посредник в виде тебя самого. Тебе не нужно что-то делать, чтобы танцевать: музыка сделает все сама. Эффект «гуслей-самоплясов»: не ты танцуешь под музыку, а музыка танцует тобой! Одно время я был увлечен настоящей охотой за «своей» музыкой. Гигабайтами скачивал на форумах, выпрашивал, менялся. Потом прослушивал, фильтровал, отбирал самое-самое. В результате образовались два битком набитых диска, под каждый из которых можно было танцевать по несколько часов кряду. Так окончательно сложился наш бродячий театр: я, она и магнитофон.
Однажды наша счастливая танцевальная жизнь закончилась. Она и сама не могла объяснить, почему отказалась от того, чем так дорожила. Увлеклась сначала пением, потом фламенко, потом еще чем-то. Я был готов к этому. Поначалу, когда все только начиналось, мне представлялось неслыханной удачей найти и обрести друг друга. Но со временем... Потихоньку я стал убеждаться, что наш опыт не столь уж уникален и единичен. Что его можно воспроизвести. Что моя «половинка» - не единственная на свете. Что в танце я сам - источник счастья и могу сделать счастливой если не любую женщину, то, по крайней мере, многих. В психологии есть такое понятие: интериоризация. Это когда научаешься сам делать то, что прежде мог сделать только вместе с кем-то.
Вторая партнерша.
Оказалось, что искать партнершу - тоже довольно увлекательное занятие, особенно если есть богатый выбор. Я вернулся в свой знаменитый клуб и на первом же занятии нашел нужного человека. Ее отклик на меня не обладал той силой, к которой я привык. Но он все же был! Я еще не знал, что уже нашел ее, мне еще казалось, что я продолжаю поиски. Но то была лишь видимость поисков: на самом деле, не спросившись меня, мои метания завершились.
Первые недели наш с ней танец не запускался с полоборота, приходилось тащить его на себе, как бы через силу накачивать энергетикой. Но партнерша быстро почувствовала вкус к тому, что мы делаем, и старалась быть на уровне. Наши усилия приносили плоды, градус танцевания повышался, глаза и тело становились более живыми и говорящими, к тому же вскоре пара стала одно из наиболее успешных в группе. Через какое-то время я вытащил ее на конкурс, мы неплохо выступили в своем начинающем классе. Это придало куражу, и к лету мы уже были готовы блистать и неистовствовать на открытых площадках. На еженедельную тусовку в одном из московских парков мы приходили практически всегда. Мы были далеко не чемпионы по части техники и сложности фигур. Но по эмоциям, по темпераменту - не знали равных и всегда были в центре внимания. В «непрофессиональных» аудиториях пары с драйвом всегда популярнее, чем пары с мастерством.
Принимать восторги, комплименты признательность - становилось уже чем-то привычным. Конечно же, это и льстило, и воодушевляло, и поддерживало в стремлении идти дальше. Дальше куда? Уж конечно, не к спортивным достижениям. Двух-трех часов на дискотеке нам не хватало, и в продолжение вечера мы направлялись обычно в какую-нибудь открытую кафешку. Я выпивал стакан пива, и мы очертя голову бросались в водоворот музыки, импровизаций и народной популярности.
Поначалу танцевать хотелось и получалось в основном под «нашу» музыку, в ритмы которой вписывались выученные бальные схемы. Но чем дальше, тем свободнее мы отходили от того, чему учились в танцевальных классах. Для танцоров нашего уровня, с небогатым арсеналом фигур и слабыми навыками ведения - свободная, полноценная импровизация в латине более чем затруднительна. Чтобы танцевать музыку «на автопилоте», волей-неволей приходилось разрывать физический контакт и танцевать отдельно, лишь изредка сходясь в пару и вставляя отработанные кусочки. Это давало возможность импровизировать, оставаясь друг с другом, но не стесняя друг друга «внешними узами». И музыка тогда могла быть любая, лишь бы зажигала! Звездить на танцевальных тусовках, да и в любом месте, куда ни придешь – это, конечно, чертовски приятно.
Изначально зритель не присутствовал в нашем возникающем из музыки мирке, и волшебство танца существовало только для двоих. С приходом зрительского признания внутреннее пространство танца начинало трансформироваться. Зритель становился значимой фигурой, игнорировать которую было уже невозможно. Да, мы танцуем друг для друга. Но и для зрителя тоже! Присутствие зрителя размыкало интимное пространство, вносило в него свознячок. Труднее становилось поддерживать всепоглощающее «мы», легко можно было «потерять» партнершу. Но вместе с тем появлялась и дополнительная многоплановость. Вовлеченность аудитории, контакт с ней - становились своеобразным резонатором, придававшим танцу дополнительную звучность и как бы более яркое освещение. Танец пульсировал теперь не только в занимаемом парой объеме, но и в зеркале зрительского восприятия. Возникало новое измерение: «Вот здесь я живу в созданной танцем роли. А здесь – могу выскочить из нее и подмигнуть зрителю, вдруг оказавшись вместе с ним в общей реальности театра. А затем – снова нырнуть в действительность танца. Или, наоборот, на полном серьезе начать втягивать зрителя в происходящее действо и делать соучастником, действующим лицом, одним из персонажей внутри разыгрываемого события.»
Эта вошедшая в танец третья сила – не просто абстрактный зритель, не «аудитория вообще». Это разные люди, которых ты можешь вовлекать или не вовлекать в контакт. Или даже целые сектора зрительской аудитории. Кто-то знаком тебе, кто-то нет, кто-то симпатизирует, кто-то – восхищен, кто-то - равнодушен. И все они могут стать ферзями в твоей игре!
Сейчас, когда я все это пишу, впервые понимаю: а ведь я никогда не пытался сознательно контролировать и подчинять замыслу переключения с партнерши на зрителя и со зрителя на партнершу. Никогда не задумывался о соразмерности между этими двумя потоками энергий. Не стремился регулировать свое присутствие «здесь» и присутствие «там». А какие игры можно было бы вокруг всего этого разыграть – аж голова кружится! Что ж, тем лучше. Значит, это у меня еще впереди. Значит, развивать и насыщать свой танец можно не только на паркете, но и сидя за компьютером!
Правильно танцевать латину я не научился. Зато научился так танцевать, подбирать такую музыку и находить таких партнерш, что все вместе в танце давало колоссальное удовольствие друг от друга. Имея такой багаж за спиной, я всегда сопротивлялся "режиссерским" заходам, случавшимся иногда у преподавателей. «А вот здесь покажите, как вы знакомились, здесь - как сходились-расходились, ругались-мирились, как завоевывали друг друга и каким апофигеем любви все это завершилось.» Раздражало все это дико. Зачем изображать то, чего нет? Зачем все это, если мы уже можем наслаждаться друг другом? Для танцоров – пустая трата времени. Что же касается зрителей, то я точно знаю: аудитория, особенно если она не слишком причастна к бальным танцам, - в большинстве своем чувствует и ценит именно те переживания, которые действительно есть в паре.
Однажды, под Новый год, мы решили сходить на бал. Огромный зал, две-три сотни людей, полумрак, праздничные наряды, блеск игрушек, предчувствие Деда Мороза – все было необычно, все создавало плотную, наэлектризованную атмосферу. На такие вечера люди приходят самые разные: кто за танцами, кто за сексом, кто за физкультурой, кто за долгожданным спутником жизни. Но все были по-особому восприимчивы накануне самого волшебного дня в году. Мы густо демонстрировали эротику, мы упивались друг другом. Было на что посмотреть. Но челюсти отвисали лишь в радиусе 4-5 метров, слишком уж было тесно. Поймал себя на том, что мне нравится дразнить зрителей. Жуть как нравится. Духота, теснота, неуклюжий конферансье, грубые охранники. Да и ругани за оттопыренные локти и прочие части тела огреб предостаточно. Тем не менее – один из самых волшебных вечеров, какие только могу вспомнить.
Волшебный сон.
Хрустальный звон.
И фея в одеянье ночи.
Аккорда всплеск.
Влюбленный блеск.
Из-под ресниц мерцают очи.
Чарует музыка, манят
Из света лунного ступени.
Мы, взявшись за руки, плывем
Туда, где оживают тени.
Где, на безумие венчаясь,
Из рук богов мы примем дар
Играть с огнем, не обжигаясь
И в душах разжигать пожар.
Опьянена восторгом ночь,
Чей пойман взор - тот в нашей власти.
Не в силах смертный превозмочь
Напора алчной, древней страсти.
Сквозь мишуру покровов ложных
Она нещадно будет жечь
Всех, кто имел неосторожность
Черту владений пересечь
К тому времени я мог танцевать и с другими партнершами. Не так гладко и сыгранно по композициям, не так эффектно, но все же... А вот она ни с кем больше танцевать не могла. В смысле танцевать, а не разучивать схемы и технику. Иногда на тусовках я пытался потихоньку выталкивать ее на других партнеров. Мне было неловко держать ее в зависимости от меня и моего ненадежного здоровья.
В первый год для нас обоих главным было радоваться танцу, музыке, друг другу. Позже она все больше увлекалась правильной постановкой движений. Я приходил на занятия латиной один-два раза в неделю. На большее - не хватало здоровья. Суставы и кости доставали, боль приходила на следующий день как плата за удовольствие, да и во время танца лишала тело нужной подвижности. Партнерше хотелось заниматься больше, она стала посещать еще одну группу, потом – еще одну. В результате я начал заметно отставать в технике. Догонять не хотелось. Отдавать совершенствованию столько времени, денег и сил, сколько отдает она, я не мог. Я твердо знал, что пришел в танцы за счастьем, а не за мастерством. А она уже шла куда-то без меня, своим собственным путем, еще не сознавая этого. Я предвидел, что пара распадется, она - не верила. А тем временем уже входила в полосу безусловного лидерства среди танцовщиц своего возраста. Я же не мог ничего гарантировать: зловредный организм в любой момент мог поставить крест на моих танцах. Внутренне я готовился к тому, что мы расстанемся. Так и случилось. Ее перехватил целеустремленный партнер, готовый ежедневно выкладываться на тренировках, заточенный, как и она, на спортивные достижения. Мы пышно отметили похороны счастливой и даже знаменитой пары. Еще ходили иногда вместе на вечеринки. И радость была так же остра. Но случалось это все реже. Спортивная стезя увлекала и вела ее дальше, выше, быстрее, поглощая любые излишки сил и времени.
..................
...................
Но танцем воплощенным
Является она.
Осанисто и смело -
Сквозь толпы мирных сонь -
Божественное тело
Божественный огонь.
И не поверю даже -
Пожара треск и гул -
Что сам его однажды
Из искорки раздул.
Снова начались поиски партнерши. Я знакомился через Интернет. Или меня знакомили те, кто понимал, что мне нужно. Переписка, встречи, пробы. Но на этот раз все было иначе. Я встречал танцовщиц с мощной энергетикой, с чертиками в глазах, с отзывчивостью на мою игру. Но потом оказывалось: очевидный для обоих факт, что мы великолепно подходим друг другу – еще не повод для того, чтобы менять клуб, тренера, привычки, а уж тем более – отказываться от планов и амбиций. История охоты за мечтой, история, ярких партнерств и бескопромиссного выбора «половинки», похоже, подходила к концу.
Тем временем боли обострялись. Через пять лет врачи вновь подтвердили свой суровый диагноз. Отказывать себе в любимом занятии не хотелось. То, что разбалтывалось и нарушалось танцами, выправлял при помощи лечебной физкультуры. Объявив недоверие всей официальной медицине, я боролся с организмом и нетрадиционными методами, и силой убеждения. Иногда побеждал. Это радовало. Даже сама болезнь начинала казаться позитивным обстоятельством, подвигающим на преодоление материализма.
Освобождение.
Образ идеальной партнерши уже не довлел надо мной. Былой романтический пыл я подрастерял, занятия латиной стали носить более приземленный характер. То девушка попадется не заводная, то педагог скучный, то музыка никудышная. Но все равно нужна физкультура, нужно держать себя в форме. Да и жалко утратить то, чему худо-бедно научился.
Тем временем меня все больше тянуло туда, где я провел незабываемый вечер со своей упорхнувшей партнершей. Настолько, что ради этого удовольствия я в конце-концов почти забросил занятия латиной. Быть первым среди последних – это, как ни крути, мотивирует. Светиться на виду, ловить восхищенные взгляды и жесты, задавать тон – от всего этого пьянеешь. Вот бы научиться переносить эти умения в другие ситуации!
Я не танцую, не умею танцевать на дискотеках один. Если только не считать танцем ленивое шевеление под музыку или бессовестное использование праздничного действа для отработки каких-нибудь движений. Для настоящего танца обязательно нужна подходящая партнерша. Нужны глаза, контакт, выплеск энергии, отклик. Тогда пойдет эскалация драйва, посыплются искры, танец обретет мощь, амплитуду, наполненность, и станет собственно танцем. Обычно я приходил один и высматривал тех, кто интересно и ярко двигается. Иногда в таких случайных контактах можно было нарваться на грубость. Бывало, что отвязное веселье тела оказывалось следствием не в меру выпитого, и при ближайшем рассмотрении избранница едва держалась на ногах. Но в большинстве случаев контакт получался и танец складывался. Среди сотни-полсотни собравшихся вечером любительниц дискотек уж одну-то интересную партнершу можно найти всегда.
На сайтах, от участников танцевальных вечеров, от знакомых – я узнавал, что вечера «Кому за 30» проводятся на очень многих столичных площадках. К тому же, есть много разных мест, где танцевать можно абсолютно бесплатно... Раз в неделю, после девяти вечера, в ресторане начиналась хастл-дискотека. Вход – бесплатный, музыка – почти вся в моем вкусе: зажигательные, мелодически богатые композиции, много латиноамериканских мотивов. Ничего общего с современным «молодежным» бум-бум-бум на голом ритме. Минут за тридцать-сорок площадка медленно, но верно заполняется все большим количеством пар. В этот промежуток времени еще могут порезвиться те, кто любит простор и широту движений. Потому что потом танцевать придется совсем компактно, поглядывая по сторонам, чтобы не столкнуться с другой парой. Удовольствие здесь можно получать и в качестве зрителя. На площадке всегда крутятся несколько виртуозных пар, способных сделать из пятиминутного танца каскад зрелищнейших трюков. Есть персонажи, которые поражают не только искусством двигаться, но и потрясающим артистизмом. Конечно, люди танцуют в свое удовольствие, для себя, для партнера. Но когда восторг от танца искренен, когда игра эмоций в паре достигает точки кипения – это захватит, зажжет не оставит равнодушным любого случайного зрителя.
Я посетил несколько уроков хастла для начинающих. Сначала перспектива казалась заманчивой: за одно занятие можно с нуля освоить небольшую схему и тут же станцевать ее под музыку. Я наблюдаю иногда на вечерах «Кому за 30» мужчин-«хастлистов». Обычно это новички, их уровень - с десяток учебных занятий. А смотрятся они на фоне других танцующих настоящими королями, даже если встают в пару с совсем неподготовленными партнершами. Дешево и сердито! Но блеснуть отдельным эффектным элементом – одно, а интересно танцевать хастл – совсем другое.
Несмотря на то, что хастл провозглашен самым демократичным танцем, вписаться в тусовку его любителей не так-то просто. Большинство девушек имеют уже солидный опыт занятий хастлом, а большинство из этого большинства – твердо держатся рамок «хастл-словаря», не желая или не умея отпустить себя в свободную импровизацию. Хастл-даме нужен обученный хастл-кавалер, способный непрерывно вести танец, комбинируя достаточно богатый арсенал хастл-кирпичиков. Выходило, что мне, с моим скудным «словарным запасом», и поговорить-то было и не о чем. В результате часто получался не танец, а одна сплошная неловкость.
Хастл прост в своих первых шагах, но это – «открытая система», содержащая огромное разнообразие движений и фигур и длинную лестницу «ступеней мастерства». Чтобы нехитрые элементы танца переходили один в другой непрерывным каскадом, чтобы их богатство хватало для пятиминутного шоу, чтобы самому не скучать от однообразия – нужно не один месяц все это упорно отрабатывать. И в хастл я решил всерьез не играть: зубрежки и тренировок хватает и в бальных танцах. Все же какое-то тяготение осталось: приближалось лето, а летом хастл-шабаши на открытом воздухе организуются чуть не каждый вечер.
С хастл-партнершами мне не очень везло. Более удачные опыты получались или с совсем уж начинающими, или с теми, кто заглядывал сюда из других танцевальных направлений... В нашпигованном танцплощадками парке я заприметил девушку, зажигавшую на пятачке любителей буги-вуги. Она явно была там заводилой. Смотрел с удовольствием: подкупали свобода, темперамент, удаль и близкое мне стремление делать из парного танца миниспектакль. Позже, заявившись с друзьями к хастлистам, она храбро ринулась в гущу и тут же была раскритикована ее «правильным» хастл-партнером. Здесь я не мог не поддержать сестру по крови. Контакт возник сразу. Как это удобно и здорово: не стеснять движений друг друга в парных позициях, не держаться за руки, и с ходу, невзирая на отсутствие общих элементов, образовывать полноценную пару. Танцуя без физического соприкосновения, будучи в движениях свободными друг от друга, – как просто найти друг друга и установить реальный контакт! Две белые вороны, порхающие среди сцепленных пар, мы отрывались и стягивали на себе все больше внимания. Вокруг зажужжали камеры, защелкали затворы. Еще бы: не каждый день случается, что выходцы из двух школ находят друг друга на территории третьей!
Следующей зимой я набрел на еще одну полюбившуюся мне площадку. Необычно, что дискотека закручивается в пространстве классической архитектуры, с колоннами, балконами, тяжелыми занавесами на окнах. Но это лучший из всех знакомых мне залов. Большая площадка, просторная сцена для любителей быть на виду, высоченный в 2-3 этажа потолок. Здесь никогда не бывает слишком тесно, а хорошо сбалансированное освещение создает фантастический полупрозрачный объем. Несколько зарисовок по горячим следам:
Мы мало знаем друг о друге, но вместе танцуем уже давно, начиная с первого танца совсем в другом месте в позапрошлом году. Встречаемся часто и не сговариваясь. Наши миниспектакли – о музыке, которая звучит здесь и сейчас. Она предпочитает дальнюю дистанцию, когда область контакта - не глаза, не лицо, а два тела в сонастройке синхронных и контрастных движений. Мы общаемся на языке вращений, траекторий, обходов. Для таких маневров нужно довольно много свободного пространства, и оно всегда есть для нас в месиве танцующих людей. То ли мы так ловко находим, куда наступить и как увернуться. То ли люди сами сторонятся столь быстрых и размашистых персонажей. Как говорил один мой педагог, если в паре есть энергетика, то как далеко ни расходить, а между партнером и партнершей и мышь не пробежит.
Мы давно знакомы, но импровизацию танцуем, кажется, впервые. Партнерша раскрывается с неожиданной стороны. Ее тело послушно и отзывчиво, слаженность движений дается сразу даже в близком контакте. Но всегда остается что-то недоступное. Создавая обманчивую завесу жестов, полуулыбок, постреливаний глазками, она обволакивает и ускользает. Не прячет глаз - но я не могу зацепить ее зрачки. Я долго смотрю в это красивое лицо, замираю, как перед иконой, и уже не помню себя. Слушай, у тебя в роду колдуньи были?
Музыка уже подхватила меня, жуть как хотелось танцевать. С кем? Вдоль стены кресла для присевших отдохнуть, и где-то среди них – одна из лучших партнерш в этой тусовке. До нее несколько шагов, но я не подхожу: хочется поэкспериментировать. Обойтись без традиционного ритуала приглашения. Выманить и затянуть в танец языком самого танца. Она понимает, кому адресовано «послание», и тут же включается в игру: «Ах ты так! Тогда я эдак! Ни за что не пойду с тобой!» Не поднимаясь с кресла, она танцевала свое нежелание танцевать руками, глазами, лицом. Я не сдавался и, желая взять свое любой ценой, распалялся все больше. Она тоже по нарастающей входила в раж. Кто кого перетянет, чья возьмет? Я исполнял танец соблазнения минуты четыре подряд, танцуя, фактически, для нее одной. Радовало, что ни разу не мелькнула мысль о том, как я выгляжу в столь необычной для дискотеки роли. Лишь иногда краешек глаза цеплял двух-трех человек справа и слева - в целом реакция публики была позитивной. Вот такой получился опыт совмещения в одном лице Партнерши и Зрителя.
Она двигается ярко, сложно, темпераментно. Может танцевать часами, и при этом всегда ровно дышит. Она преподает бальные танцы, владеет техникой еще нескольких танцевальных направлений, но здесь – просто отрывается. Конечно, мы не могли пройти мимо друг друга. Наши руки, глаза, чувства – отлично находят общий язык в танце. Она мастерски подыгрывает, откликается на любую инициативу и всегда готова предложить что-то свое. То ли она сама, то ли силовое поле между нами – работают как мощная батарея: стоит покинуть область ее притяжения – и силы стремительно оставляют тело, уже физически не можешь поддерживать набранные темп и энергетику движений.
Напор юной, бьющей через край энергетики, был великолепен. Но главное – она фантастически танцует глазами. Она умеет создавать мгновения, когда весь мир спрессован до этих зрачков, глядящих прямо в душу. Глаза - мой конек в латине, но я никак не ожидал зацепить такое на дискотеке, где все параметры пространства и движения не располагают к контакту глаз. Когда это случается - понимаешь, что привело тебя в танцы. Что весь сыр-бор - исключительно ради тех мгновений, когда встречаются два коротких, насквозь прожигающих взгляда. За зиму я собирался обойти все точки Москвы, где по выходным проводятся вечера «Кому за 30». Но так и не ушел из этого зала: каждый раз приходил сюда, чтобы снова встретить ее. Так и не встретил.
Очередное заинтересовавшее меня объявление на столбе анонсировало школу с парадоксальным текстом «учим танцевальной импровизации». Познакомился, посетил несколько занятий. Ребята действительно нащупали интересный «путь импровизации» в танце и активно развивали его.
Не буду раскрывать всех секретов этого направления, сформулирую лишь главную и, на мой взгляд, крайне продуктивную идею. Как говорят психологи, сдвигай мотив на цель! Или, если перевести на русский язык, забудь про танцы и попробуй по-настоящему увлечься изучением возможностей своего тела. Ведь тело – это всего лишь механическая конструкция. Пусть даже биомеханическая. Что-то вроде кубика Рубика или трансформера. И можно поиграть с этим трансформером. Суть не в том, как я выгляжу. Не в том, красивы или уродливы мои движении. Главное - разобраться в устройстве механизма, освоить его, управлять им! В детстве в магазине игрушек можно было купить разобранные на детали часы-ходики. Их можно было собирать и разбирать по чертежу, и это было увлекательнейшим занятием. Мы с дедом просиживали над ходиками днями и не могли оторваться. Здесь – почти то же самое. Исследовать возможности перемещений, положений, взаимных конфигурация частей тела. Очень любопытная, познавательная, полезная игрушка! Изучай возможности и режимы этого трансформера – и само по себе увлекательно, и пригодится не только в танцах!
Удивительно, как зрение само настраивается на слои реальности, которые, пусть на короткий срок, стали предметом твоей работы. Потрудился немного на строительстве дорог – и взгляд то и дело натыкается на треснувший асфальт да кривые бордюры. Снял гипс после перелома – начинает бросаться в глаза, кто как хромает. А поиграл со своим «трансформером» – и многие движения танцующего тела теперь настолько «видимы», что их без труда можно запомнить и повторить. На какое-то время я пристрастился к просмотру учебных видеороликов разных школ и направлений. Стали намечаться обобщения, появилось предчувствие открытий. Оказалось, например, что «по восьмерке» могут красиво двигаться не только бедра, но и кисти!
Из трех занятий, которые я посетил в школе импровизации, на двух мне посчастливилось станцевать потрясающие танцы с потрясающими, незабываемыми партнершами. Но начав писать книгу, я решил какое-то время подержаться в отдалении импровизаторов. Хочется все-таки сохранить себя и не позволить влиянию идейно близкой мне школы закрыть горизонты в разработке собственных методических подходов.
Внутри и снаружи
Откуда мы знаем, что что-то умеем? И как мы это знаем? Мы умеем ходить, говорить, складывать в столбик, водить автомобиль – и нет нужды ежечасно удостоверяться в этом. Что умеем – то наше. Собственность, предоставленная в пожизненное пользование.
Можно ли отобрать у человека дар создавать в танце упоительное единение с музыкой и другим человеком? Мне казалось – нельзя. И я щедро раздавал обещания: настанет лето, сходим на дискотеку – и обязательно дам тебе попробовать это на вкус. Лето настало. Но никто ничего не попробовал… Случилось так, что на протяжении какого-то времени мне было не до танцев. А когда появилась возможность снова окунуться в этот мир, оказалось, что я не могу найти его. Выходя из дома, мы точно знаем, что найдем дорогу обратно. Но где искать прежнего себя? На танцплощадках? Среди прежних партнерш? Того, что я искал, там не было. Не знаю, заметили ли любительницы танцев фальшь моих попыток возобновить чудо, но для меня это было большим разочарованием. К самой яркой из них подойти так и не решился: пусть останется хоть какая-то надежда.
Первым толчком к пробуждению была музыка, которую я случайно услышал в магазине. Незнакомая, заводная мелодия подхватила, наполнила собой, и танец закрутился внутри меня. Моя любимая чача! Уже на следующий день я скачал ее с сайта радиостанции. И вот уже сижу в метро с проводами в ушах, отпустив душу в водоворот ритмов.
Напротив – арабского вида мужчина с двумя детьми. Девочка лет пяти и мальчик чуть постарше. Детишки озорные, непоседливые, болтают ногами, строят рожицы, о чем-то лопочут. Особенно неугомонна девочка. Вертлявая, смешливая, с подвижной мимикой и огромными, с черешневым блеском глазами, она все время будоражит пространство вокруг себя. Вдруг меня как ошпарило: она прихлопывала в ладоши и открывала рот, точно попадая в ритм! Трудно поверить, но она танцевала мою чачу! Да еще постреливала в мою сторону своими черными глазищами. Оцепенение длилось недолго. Приглашаешь? Ну, давай! Щелк! – и мы оба оказались внутри одного танца. Это было оно, то самое, утерянное и вновь обретенное, вкус чего я до сих пор не мог вспомнить. Не вспомнил и позже, когда наваждение благополучно завершилось. Танец совершался на одной только мимике, но этого было достаточно. Все это «буйство глаз» не могло остаться незамеченным. Игривый дух чачи не содержит в себе эротики. И то, что взрослый человек не прочь иногда поиграть и подурачиться с незнакомым ребенком – привычное дело, расхожий социальный штамп. Но что-то тут было не так. Нарастающая неловкость заставила меня оборвать удовольствие и, обменявшись невербальными ритуалами с отцом, вернуть ситуацию в пристойное русло.
Что это было? Как это было? Воспроизвести и вспомнить случившееся я уже не мог. Будто непроницаемая перегородка разделила привычное течение жизни - и эту вспышку ниоткуда. Я побывал там. Но я туда не вернулся.
Так как же мы все-таки знаем о том, что нечто умеем? Знаем в результате умозаключения: получалось прежде – будет получаться и впредь? Или нам дано напрямую ощущать в себе присутствие способности всякий раз, когда мы задумываемся о ней? «Могу я расслабить кисть правой руки?» – спрашиваем мы себя, и рука автоматически тяжелеет и наполняется теплом. А можно ли помнить эмоциональные состояния? Вспомнить, каково это – гневаться, восхищаться, ревновать?
Возвращение
Вернуться на затерянную территорию я смог лишь осенью. На поиск обратного пути ушло примерно столько же времени, сколько потребовалось, чтобы заблудиться.
Она была яркая, харизматичная, с сильным блеском в глазах. И фанатично увлечена танцами. Занималась в разных школах, от случая к случаю пыталась учить меня медленному фокстроту и историческим танцам. Вредная такая училка: часто одергивала, ревниво следила за тем, чтобы все было «правильно». Так что заподозрить ее в склонности к импровизациям было сложно.
В тот день она пришла без основного партнера. Я тоже пришел один. Оказалось, это был день ее рождения. Желание порадовать, устроить праздник, возможно, тоже сыграло свою роль. Повезло нам еще и в том, что одну за другой запускали близкие, созвучные моей органике мелодии. Нас подхватило и понесло. Куда девались ее жесткие рамки и строгие правила? Импровизация была упоительной, самозабвенной, четыре танца подряд без заминок и пауз. Все получалось само собой, не нужно было ничего придумывать. И хотя градус одержимости танцем был еще умеренным, хотя мы не включали на полную мощность контакт глаз, кураж уже пошел, уже захватил нас обоих. Вау! Я снова держу в руках упущенную было нить! С возвращением!!!
Я посетил еще пару уроков хастла, и мое отношение к этому танцу кардинально изменилось. Стало понятнее, как можно разбирать схемы на элементы, опознавать в разных связках общие кусочки, учиться свободно соединять и разъединять их. И оказалось, что дюжины элементов, - если действительно владеешь ими и можешь легко комбинировать - вполне хватает для трех-пяти минутного танца. Не нужны годы тренировок – достаточно поработать каждый день хотя бы неделю. А продвинувшись чуть дальше, вообще забываешь о техническом арсенале. Потихоньку перестаешь сосредотачиваться на исполняемых движениях, они уходят в фон, в то время как сознание полностью поглощено музыкой и пластикой. Вот это как раз то, что нужно! К тому же на дискотеке, в гуще хастлистов, – появляется новое качество. Стоит чуточку развернуть свои антенны – и уже чувствуешь, как танцует сам воздух, как пространство над площадкой переливается ритмами и пластикой хастла. И вот это танцующее пространство само танцует твоим телом. Затягивает настолько, что потом приходится буквально за волосы выдергиваться из потока и переключаться на латину.
Начав осваиваться на вновь отвоеванной территории, я сделал ошеломляющее открытие: на летних танцплощадках парка Горького любой желающий может «заказать музыку», просто подключив свой плеер или мобильник к установленному тут же электронному сундуку. Я срочно обзавелся памятью, переходниками, знаниями о скрытых доселе возможностях допотопного мобильники, накачал его любимой музыкой и с нетерпением ждал вечера. Я предвкушал головокружительное путешествие в рай – и оно случилось! Вечера настали уже прохладные, и большой конкуренции за площадки не наблюдалось. Вот и я. И к моим услугам – танпол, партнерша, роскошное вечернее освещение, намагниченные глаза прохожих, и из всех динамиков – потрясающая музыка! Вся эта гремучая смесь не может не рвануть фейерверком.
На площадке кроме нас – только одна юная пара, но ребята готовы танцевать и под наши мелодии. В джайве схема у меня слишком бедная, в самбе – наоборот, до того навороченная, что в прошлом учебном сезоне мы ее толком и не выучили. Свободной импровизации в этих двух танцах не получается... Странно: ведь партнерша сегодняшнего вечера вообще не знает ни одной из моих схем. Но зато в чаче и румбе – опьяняющая свобода! Изобилие пространства и музыки кружит голову. Из накатанных бальных фрагментов и схем танец легко перетекает в фигуры хастла, снова возвращается в колею или, наоборот, уходит в беспредел, отжигая что ни попадя. Восторг – поросячий! Ничего, что партнерша иногда не догоняет. Она раскованна, ей хорошо, она готова поддержать меня в любой авантюре – этого вполне достаточно! Сопоставляясь с прежними наиболее яркими эпизодами, замечаю: в танце я уже гораздо меньше с ней, и больше - с самим собой и своим кайфом. Меня так переполняет и прет, что другой человек в меня уже не помещается. Что это? Расшатывание исходных догм? Шаг к сольному танцу? Поживем – увидим.