Зеленый чай в стакане чах,
На кухне спаривались мухи.
И кто-то мысленно скучал
Среди летающей порнухи.
Он вычищал из-под ногтей
Занозы прошлогодней грусти.
По телевизору ; хоккей:
Американцы против русских.
Он, как и дед его, «печник»,
Был неисправленным левшой.
А тут вернулся из Чечни
С одной лишь правою рукой.
Их там учили убивать,
А мамы с детства приучали,
Что ни за что нельзя кидать
В чужие окна серый гравий.
А дальше, судя по всему,
Ему ничто уже не стоит
С утра побить свою жену
За неумение готовить.
Она же, разведясь, смогла
В своей судьбе поставить точку.
И с кем-то там передала,
Что родила вторую дочку.
Да и сама она была
Еще практически девчонка.
За помощью к соседке шла,
Не зная, как сменить пеленки.
Там, в коммуналке, где жила,
По средам делала уборку…
И с непривычки обожгла
По локоть руки в едкой хлорке.
А наш герой сходил с ума
Четвертый месяц без зарплаты.
Он уходил в густой туман
И мазал вены мокрой ватой.
Все реже мог ночами спать –
Сдавали фронтовые нервы.
Стал потихоньку бомжевать,
Но не поехал жить в деревню.
И воспаленными глазами
С гнилым оскалом идиота
Он по утрам следил часами
За траекторией полета
Летучих баб, самцов и деток,
Стучал по трубам с криком: «Горько!»,
А треск поломанных розеток
Сжигал соседскую отвертку.
Когда же был свиреп и зол,
Он вышибал ладонью рамы…
Кровоточили раны в пол,
Зато какая панорама!..
На небо, где давно снуют
Кругом озоновые дыры.
Сквозь них из космоса плюют
От нас ушедшие кумиры…
Не то чтоб я скорблю душой
За неоправданность амбиций…
Мне горько за культурный слой,
Что отражен на наших лицах.