Я ел остывшую любовь,
Кусал ее нагую мякоть.
Стекала выжатая кровь
По коже рук… Хотелось плакать.
Седые волосы мечты
Еще сильней белели ночью.
«Не торопись», ; сказала ты, ;
«Доешь потом, если захочешь».
Поужинав, спустив штаны,
Я шел к воде почистить зубы
В плену Амура-Сатаны,
Любвеобильного паскуды.
Я шел туда, где был ручей,
Текущий из локальных труб.
Я был один, я был ничей!
Невозмутим, влюблен и груб.
Ты, недоеденная мной,
Лизала бок кровоточащий.
Затем поехала домой,
Чтоб тоже встать под душ журчащий.
Присев на мятую постель,
Ты снимешь черные колготки.
А я застряну меж петель,
Сглотнув слюну в сухую глотку.
Мы оба съели много лжи,
В порочной дерзости растаяв,
Сменили пальцы на ножи,
Друг друга лезвием лаская.
Сквозь светло-желтую вуаль
Своих замызганных истерик
Ты безразлично смотришь вдаль
И ни во что уже не веришь.
Прижав к губам кусочек льда,
Я вспомнил твой пупок прелестный.
А по щекам текла вода –
Струя молекул слишком пресных.
И просидев весь день в бистро,
Мечтал я все начать с начала.
А ты стояла у метро
И на звонки не отвечала.