Я научился прорывать плотины.
И уходить от яростных погонь
времён беспозвоночных, цвета тины.
Конец которых - холод и огонь.
На поседевших папертях рассветных
я об одном просил: « Услышь, услышь!»
Тогда из тюрем зримых и секретных
вела на свет предутренняя тишь.
И расступаясь, тьма грозила болью,
сопровождающей беззвучно дни.
Она в сознанье поселилась молью,
чтобы сожрать все радости мои.
Дождя косноязычная подсказка
не помогла - я перепутал текст.
Спектакль летит, вибрирует развязка.
И Плотник доколачивает крест.
Злой сумрак вязко нарисован умброй.
Как будто наспех вспорото нутро
впотьмах греха, у подмосковной тундры…
Чудовища глядят в моё окно.
Шалеет хищно месиво ночное.
Уже не слышно слово в тишине.
Луны плывёт бесшумное каноэ,
даря безумье съеденной стране.
Но соберу оставшиеся крошки
голодным псом под царственным столом.
Не плачьте, люди, привиденья, кошки,-
мой путь лежит в небесный окоём.